Быстрая и шустрая. Анна и Сергей Литвиновы

постепенно спадала «концертная отстраненность», пацаны на глазах превращались в обычных первокурсников – в меру наивных, в меру циничных.

      Женя взяла инициативу на себя. Теперь она играет первую скрипку. И уж постарается, чтобы ее партия под названием шикарный пресс-релиз прозвучала на уровне.

* * *

      – Мне это нравится, – задумчиво проговорил Бритвин. Он прочитал пресс-релиз и теперь просматривал его второй раз. Над одним абзацем – покивал, над другим – улыбнулся.

      – Ты будто двадцать лет с ними знакома… – протянул он.

      – Двадцать лет назад их еще на свете не было, – улыбнулась Женя.

      – Можно подумать, тебя тогда на свете много было, – поддел ее Бритвин. Он уже знал, что двадцатипятилетняя Женя Марченко стесняется своего возраста и по мере сил старается выглядеть старше.

      – А эти их монологи? Сама их придумала? – Дмитрий заглянул в ее текст, зачитал:

      «У Ремарка в „Трех товарищах“ есть персонаж, который называет себя „последним романтиком“. Но на самом деле последние романтики – это мы. Мы до сих пор верим в то, что жизнь – это сказка со счастливым концом. И мечтаем о настоящей любви, о крепкой дружбе, о подлинном успехе…»

      Женя призналась:

      – Кое-что они мне сами рассказали. Ну, а чего-то – додумала…

      Бритвин поднялся. Взглянул на часы. И торжественно объявил:

      – Госпожа Марченко! Вам представляется уникальная возможность сходить пообедать! А я посижу, чуток твой текст подправлю. Привнесу в него мужское начало. Делов на полчаса… Потом пойду с ним к Дубову.

      В столовой Женя встретила бухгалтера Федора Степановича, грустившего над двумя морковными салатами и тарелкой скучного супа без мяса. Увидев Женю, он просиял, зазвал ее за свой столик. Поначалу Евгения держалась с ним осторожно – помнила слегка двусмысленные комплименты и приглашения в рестораны. Но вскоре расслабилась – сегодня бухгалтер вел себя безупречно. Расспрашивал Женю про университет, «Ясперс и бразерс». Сам рассказывал про двухлетнюю внучку – «редкую разбойницу».

      Кушал Федор Степанович обстоятельно, осторожно. Подле его тарелок ровным рядком лежали бумажник из недешевой кожи, очешник и дискетница. Временами, задавая вопрос, главбух рассеянно менял предметы местами, всякий раз тщательно выравнивая их.

      Они прообедали больше часа и вместе поднялись в офис. Федор Степанович ласково потрепал ее по плечу, заслужил неодобрительный взгляд секретарши Юли и отправился в свой кабинет. А Женя пошла к Бритвину.

      Тот сидел за компьютером и бездумно смотрел на рыбок – «скринсэйверов», заполонивших экран.

      – Дима… – негромко позвала она.

      Он обернулся к ней. И тут же опустил глаза.

      – Что, Дима?.. – тревожно выдохнула Женя.

      – Дубову пресс-релиз не понравился, – сказал, как отрубил, Бритвин.

      Женя побледнела. А Дмитрий твердо добавил:

      – Я считаю, что Дубов не прав… – Он понизил голос и договорил: – Но ты же знаешь,