Посёлок. Кир Булычев

будто зрители. У шакалов есть такая странная манера. Они не нападают скопом, а ждут. Если первый не справится с добычей, за дело принимается второй. И так, пока не победят. Им друг друга не жалко. Они это не понимают. Сергеев, когда вскрывал одного шакала, с трудом отыскал у него мозг.

      Шакалы-зрители, как по команде, повернули морды к людям, которые ворвались на поляну. И Олегу показалось вдруг, что красные точки шакальих глаз смотрят на него с осуждением. Разве можно нападать всем вместе? Это же не по правилам.

      Шакал, который все норовил захватить зубами нож, вдруг повалился набок: из основания длинной шеи торчала стрела. Оказывается, Томас успел выстрелить, пока Олег соображал, что к чему. А Дик, словно ждал этого, тут же повернулся к остальным шакалам и бросился на них с копьем. Рядом с ними уже были Сергеев и тетя Луиза с тесаком и головешкой. Прежде чем шакалы поняли, что произошло, двое из них валялись мертвыми, тогда остальные помчались в чащу. Никто за ними не побежал. А Олег шагнул к Марьяне:

      – С тобой ничего?

      Марьяна плакала. Прижимала к груди шевелящийся мешок с грибами и горько плакала.

      – Ну скажи, скажи! – испугался Олег.

      – Меня перекати-поле изжалило, – плакала Марьяна. – Теперь я буду рябая.

      – Жаль, что вы так быстро прибежали, – сказал Дик, вытирая кровь со щеки, – я только во вкус вошел.

      – Не говори глупостей, – одернула его тетя Луиза.

      – Третий или четвертый тебя бы одолел, – добавил Сергеев.

* * *

      По дороге к поселку Дика начало трясти, от шакальих зубов никому еще хорошо не бывало.

      Все сразу ушли в дом к Вайткусу, сам Вайткус болел, лежал, а его жена Эгли достала из аптечки – ящика в углу – примочки и настой против шакальего яда, потом промыла рану Дика и велела ему спать. Марьяне смазали лицо жиром. Дик ушел. Через час-два лихорадка уляжется, а сейчас ему больно и плохо, он не хотел, чтобы другие это видели.

      Эгли поставила на стол миску с сахаром, который вытапливают из корней осоки на болоте. Только они с Марьяной знали, как отличить сладкую осоку от обыкновенной. И еще малыши, которые чутьем знают, какая трава сладкая, а какую нельзя трогать. Потом Эгли разлила по чашкам кипяток, и каждый сам черпал ложкой густой серый сахарный кисель. У Вайткусов просто. К Вайткусам все любят ходить.

      – Ничего страшного? – спросил Томас у Эгли. – Дик сможет идти?

      – На нем, как на кошке, сразу заживает.

      – Ты все-таки сомневаешься? – подал голос Сергеев.

      – Я не сомневаюсь, – сказал Томас, – другого выхода нет. Ты предлагаешь ждать еще три года? Мы вымрем от скудности.

      – Мы не вымрем, – сказал с койки Вайткус. Борода и копна волос на голове скрывали все лицо. Были видны только красный нос и светлые пятна глаз. – Мы окончательно одичаем.

      – Одно и то же, – сказал Томас. – Попался бы мне Даниель Дефо. Жалкий враль.

      Вайткус захохотал, словно закашлялся.

      Олег уже слышал эти разговоры. Сейчас их вести – совсем уж пустое дело. Он хотел