Треугольник Пенроуза. Илана Кузьмина

альмам. В такси работал кондиционер, было прохладно, Андрей с удовольствием откинулся на спинку сидения и ушёл в размышления.

      С вами не бывало так, что в один далеко не прекрасный момент вы неожиданно начинаете осознавать свою жизнь, себя и своё окружение совсем по-другому? Всё, что представлялось важным, необходимым, подлинным, вдруг оказывается ничтожным, ненужным и фальшивым. Всё, что радовало и волновало, больше не трогает и не беспокоит. В такие моменты накатывают разъедающие душу безжалостные мысли: никому-то я не нужен, никто меня не любит и не понимает, да и не за что меня любить: я скучный и неинтересный человек, ничего стоящего, важного в жизни не совершил и вообще… я никто. Зачем живу, для чего? Знакомо вам такое состояние? Знакомо. Нет? Не лукавьте, знакомо.

      Иногда подобное состояние тоскливого безразличия вкупе с самобичеванием становится предвестником перемен, началом нового этапа в жизни. Накопившиеся недовольства, несоответствия, сделки с совестью вынуждают человека хорошо всё обдумать, взвесить и решить, туда ли он идёт и с теми ли, сделать первый шаг по новой тропинке. И как знать, возможно, именно эта тропинка со временем приведёт тебя к счастью, к гармонии с миром и с собой. Чаще же люди какое-то время старательно убеждают себя, что во всём виновата накопившаяся усталость, и вскоре продолжают привычно довольствоваться сложившимся укладом жизни, калеча собственную душу и утешая себя тем, что все так живут.

      Андрей Климов, сорокалетний вокалист металлической рок-группы «Difference», достиг того возраста, когда осознаёшь, что молодость прошла и наступило время предварительного подведения итогов.

      Последний год оказался для него очень трудным. Нет, вроде бы внешне всё шло неплохо, как раньше, но это только внешне. Ему до крайности опротивело всё и все, даже музыка не приносила удовлетворения, как раньше, творческий застой грозил затянуться надолго, а, главное, – выматывающая постоянная тоска по Алексу. Они уже почти два года не виделись. Андрей вздохнул, боль так и не прошла, она стала неизменной составляющей его повседневности, а он надеялся, что поболит, да и отпустит. Если честно, то его так называемый творческий кризис был напрямую связан с уходом из его жизни Алекса. За последний год Андрей написал всего пять песен, но все они были не в формате группы – в них тоска, раскаяние и безысходность, и петь их надо тихо, под аккомпанемент акустической гитары.

      В последнее время он часто задумывался о будущем, и оно его пугало, пугало бесцветностью, ненужностью и бесцельностью. Казалось бы, ему сорок лет, внешностью и статью Бог не обидел, да ещё и голос дал неплохой, есть любимое дело, есть своя публика и поклонники, есть стабильный заработок, жена и двое сыновей. Что ещё нужно? Счастья. Вот счастья нет. А без счастья всё в жизни тускнеет.

      На днях ему позвонил известный в музыкальных кругах продюсер Юрий Наумов. После взаимных приветствий он услышал:

      – Андрей, я приглашаю вас погостить у меня в Сочи и заодно обсудить кое-что. Это касается лично вас и нужно больше вам, чем мне, так что настоятельно рекомендую принять моё приглашение. Море, солнце, фрукты и прочие прелести южного курорта вам обеспечены. Я много слышал о вас, и, надеюсь, мы не будем взаимно разочарованы. У меня для вас заманчивое предложение, как мне кажется.

      Андрей был слегка сбит с толку. Он лично был лишь шапочно знаком с Наумовым, хотя много слышал о нём, и всё услышанное вызывало только уважение. Андрей обещал прилететь, как только сможет. Он долго сидел после звонка и ломал голову, что может предложить ему Наумов, тот занимался попсой, классическими проектами, но не роком. Однако любопытство взбудоражило его, да и повод сменить обстановку только радовал.

      Он позвонил своей знакомой, давней поклоннице, с которой у Андрея был когда-то давным-давно очень скоротечный романчик. Фанатка из восторженной девочки превратилась в замужнюю женщину и мать семейства, но дружба осталась на года, и потому проблем у Андрея с билетами на самолёты и поезда никогда не было: Верочка работала в кассе по продаже билетов. Договорившись о брони, он стал собираться.

      Звонок Наумова застал его в загородном доме, куда он два раза в неделю приезжал проведать своих. Почувствовав на себе взгляд, Андрей поднял голову – жена молча стояла в дверях, прислонившись к косяку, и тоскливо смотрела на него. Плоскогрудая, худощавая Вероника смотрелась выше и еще худее в длинном воздушном платье в весёленький горошек, которое на сквозняке безжалостно обтягивало фигуру и сводило на нет старания портного сделать формы женщины более аппетитными. В свои почти сорок лет Вероника по-прежнему не пользовалась косметикой, считая, что её невзрачное лицо от тушей и помад не делается красивее, а лишь становится вульгарным, но стрижка на её голове была неизменно безупречной.

      – Я завтра улетаю, на сколько – не знаю, – ответил Андрей на немой вопрос жены.

      И всё. Куда, зачем – ни слова, как всегда. Вероника привыкла к тому, что муж вел независимый образ жизни и никогда не давал отчётов и пояснений. Привыкла не привыкла, но ни разу ни слова не сказала, что её такой порядок вещей не устраивает. Она знала правила игры, чётко следовала