Черный тополь. Алексей Черкасов

пришлась колхозная житуха. Не житье – вытье. Один – не тянет, не везет, другой – на небо поглядывает. Третий ворон считает. А все не прибыток, а убыток. Порешили стоящих мужиков, а голь перекатная из века в век с куска на кусок перебивалась. Глаза бы не зрили.

      – На единоличность потянуло?

      Филимон Прокопьевич махнул рукой:

      – Отторглась единоличность. Как костыль из души вынули. Тапереча одна линия – в пустынность, чтоб глаза не зрили этакую житуху.

      – Нету такой пустынности на земле.

      – Как так? А Большой кордон? В самый аккурат. Избу новую поставлю на свой манер, коровенка, лошаденка…

      – Иконы туда перевезешь?

      – А што? Перевезу. Не груз – руки не оттянут.

      – Кончать надо тебе с иконами.

      – К анчихристу перекатиться?

      – И с антихристом кончать надо.

      – Ишь ты! Отца учишь!

      – Не учу, советую. Ничего ты не достигнешь ни с иконами, ни с антихристом. Берись за дело.

      – Толкую про дело. Устрой в лесники. Самое по мне.

      – Рановато тебе в лесники, – пробурлил Демид, косясь на полнокровное лицо папаши. – Иди в бригаду лесорубов.

      – Несподручно. Сила не та, штоб лес ворочать.

      – Силы у тебя за четверых.

      – Все может быть. Но силу надо расходовать умеючи. Не ровен час – надорвешь жилы, а ради какой корысти?

      – Не буду я тебя устраивать в лесники.

      – Ишь ты, как привечаешь! – крякнул Филимон Прокопьевич, поднимаясь с лавки. – А вроде сын мой, а? Истинно сказано: «И станет сын врагом отца своего, брат подымется на брата, а сама земля остынет. Не будет ни тепла, ни людства, никакой другой холеры», – вещал Филимон Прокопьевич. – И еще скажу тебе…

      И тут только Филю осенило: перед ним вовсе не Демид, а братан Тимофей, каким он запомнил, когда брат приехал из Петрограда. И поджарость та же, и прямина спины, и разлет бровей, и малая горбина на носу, и лбина Тимохин!

      Так вот что подмывало под сердце Фили, когда он вошел в клетушку Демида. Он встретился с Тимофеем. Истинно так!

      «Удружил мне тятенька, Царствие ему Небесное, – ворохнулась тяжелая дума. – Если умом раскинуть: в каком родстве я состою с Демидом? Хто он мне? Сын аль братан?»

      В самом деле – кто Демид Филимону Прокопьевичу? По жене Меланье – как будто сын. А если взять по Прокопию Веденеевичу, от которого Демид на свет появился, то брат, выходит? И кем будут доводиться Филе дети Демида? Внучата иль племянники?

      «Ах ты, якри тебя в почки, – сокрушался Филя, топчась на одном месте. – Стыдобушка-то какая, а?»

      – Ну я пойду, прощевай, – заторопился Филимон Прокопьевич, запахиваясь полушубком.

      Демид удивился, что за перемена произошла с отцом.

      – Погости, – пригласил сын. – Схожу в столовую – обед принесу. Мы хоть и бедно живем, а щи в столовке имеются.

      – Спасибочка на приглашенье. Без щов обойдусь. А ты што же к матери не наведываешься? Уж если ко мне прислон не держишь, то про мать-то пошто запамятовал?

      Демид сказал, что скоро соберется в Белую Елань и будет