Не хочу жениться!. Мария Сакрытина

вынуждены прижаться друг к другу или к стенке, согласно загудели.

      Эрик молча установил ящик на попа. Возница свистнул, кони тронулись, омнибус дернуло. Ящик стал заваливаться прямо на пожилую леди. Та, в свою очередь, толкнула его с таким звуком, что Эрик испугался, не пробила ли она доски.

      Доски остались целы, а вот из ящика в ответ постучали. Громко, несколько раз и быстро-быстро – как будто изнутри головой бились.

      – Эй, музыкант, ты там животину какую везешь? – снова поинтересовался возница, наклоняясь к узкому оконцу в салон. – За живность билет отдельный. Раскошеливайся давай.

      – Оно уже лет пять как мертво, – глухо отозвался Эрик, прижатый ящиком. – А ну уймись! – В ящике в ответ застучали с удвоенной силой. Доски затрещали, но пока выдержали. – Господа, ни у кого не найдется шматка парной говядины? А то…

      Говядина нашлась сразу же – соленая, с чесночком и перчиком – у той самой пожилой леди.

      – Шпашибо, – поблагодарил Эрик, с удовольствием вгрызаясь в мясо. – А то я сегодня не завтракал…

      Ящик вскоре успокоился, но весь омнибус хранил гробовое молчание аж до следующей остановки – как раз у Военного университета.

      – Вы пропуск заказывали? – поинтересовался охранник у входа, оглядывая Эрика с ног и до ящика.

      – Я вместо профессора Серпентины, – отозвался, отдуваясь, Эрик. – Она должна была вам телеграфировать.

      Охранник посмотрел на Эрика с превеликим сомнением, залез под конторку и принялся копаться в записях.

      – Эрик фон Цветочек? – и хохотнул. – А подходит!

      – Цветкофф, – со вздохом поправил Эрик.

      – Да неважно. – Охранник вылез из-под конторки и вперился в Эрика. – По портрету похож. Ну проходи, раз пришел. Куда идти-то, знаешь?

      Эрик припомнил инструкции Серпентины. Конечным пунктом там значились ворота университета.

      – Нет.

      – Третий этаж и налево, пока не упрешься. – Охранник посмотрел на ящик. – Тебе с гробом твоим помочь?

      Эрик хмуро покачал головой.

      – Не надо, он чужих не любит.

      И, взвалив на себя ящик и испачкав и так уже давно не светлое пальто, потащил его к лестнице.

      Шел десятый час, занятия минут двадцать как начались, и на лестнице, как и в коридорах, царила тишина – пока Эрик не споткнулся на втором пролете. Ящик, звонко подпрыгивая на ступеньках, покатился вниз (сохраняя при этом гробовое молчание). Эрик вернулся и снова поволок его наверх. До третьего пролета, где история повторилась.

      – Вы не могли бы потише? – поинтересовался, выглядывая из аудитории на третьем этаже, здоровенный тролль в эполетах (голый полностью, зато в эполетах – те были вытатуированы на могучих плечах четко и художественно, до последней кисточки).

      Отдуваясь, Эрик остановился и задрал голову.

      – Нет.

      – Уверены? – прищурился тролль и поиграл бицепсами.

      Эрик споткнулся снова – и ящик опять запрыгал по ступеням.

      – Полностью.

      Тролль