Самые прекрасные груди на земле. Максим Матковский

матери, всяческие религиозные праздники и государственные меня нисколько не интересовали.

      Плевать я хотел на все праздники, кроме Нового года, понимаете?

      Ко всем праздникам я испытывал безразличие, и люди, которые их отмечают, казались мне праздными пустомелями.

      Но Новый год – это нечто особенное.

      Этот праздник для меня всегда был святым, волшебным.

      Как можно тратить силы на празднование каких-то там дней в честь чего-то там, если у вас каждый год наступает тридцать первое декабря?!

      Должен признаться: иногда я не выдерживал и праздновал Новый год летом. Доставал искусственную елку, наряжал ее, сам же надевал искусственную бороду и шапку Деда Мороза.

      Лена – девочка, с которой мы съехались и живем вот уже как год, слава богам, тоже была немного не в себе, и мое празднование Нового года в конце марта, середине июля или конце августа воспринимала абсолютно всерьез. Бывало, я звонил ей на работу и говорил:

      – Завтра тот самый день.

      И она все понимала без лишних слов, на следующий день она брала отгул, мы ходили по магазинам, покупали друг другу подарки и продукты для праздничного стола.

      Мы приходили домой, наряжали елку, много готовили, я включал какой-нибудь американский рождественский фильм, и мы усаживались за стол в ожидании боя воображаемых курантов. Потому что советские фильмы про Новый год навевали сплошную тоску.

      А на улице стоял жаркий июль.

      Я наклеивал на окна бумажные снежинки и украшал подоконник ватой.

      Что за чудо чудное – праздновать Новый год когда вздумается.

      Есть у меня и знакомый Дед Мороз по имени Леонид.

      Вернее, Дедом Морозом он был только на время новогодних праздников, в остальное же время он предавался безудержным возлияниям и работал кладовщиком на складе строительных материалов.

      Бывало, я звонил ему и говорил:

      – С Новым годом, приходи сегодня к нам в гости!

      А он отвечал осиплым голосом:

      – Так апрель же месяц на дворе.

      А потом он привык и приходил по первому же моему звонку, потому что не столько любил праздновать Новый год, сколько застолья по поводу и без.

      Так мы и сидели втроем.

      Леонид ел, как животное, спешно пил рюмку за рюмкой, запивал злую шампанским или вином, будто боялся, что яства перед ним вмиг исчезнут.

      Леночка поджигала бенгальские огни и взрывала хлопушки.

      Мы танцевали и просматривали в записи поздравления президента нашей многострадальной черноземной.

      И еще приятно было осознавать, что только мы этой ночью праздновали Новый год и это был наш праздник.

      Больше ничей.

      Пусть весь мир в ад провалится со своими законами и порядками, плевать, скатертью дорожка!

      Обычно Леонид напивался до такой степени, что его искусственная, заляпанная угощениями борода сползала на грудь, а сам он, уютно устроившись на стуле, засыпал и громко храпел.

      Тогда я снова брал на себя функции Деда Мороза.

      Не знаю, иногда мы праздновали Новый год каждую неделю.

      Может, с нами было что-то не так?

      Может, мы просто сходили с ума и боялись признаться в этом друг другу?

      Но если ты сейчас читаешь это, моя дорогая Леночка, то знай, что те внезапные, беспричинные празднования являются лучшим, что со мной случилось за все бессмысленно прожитое время.

      Я так никогда не веселился.

      И если это и было сумасшествие, то я желал быть сумасшедшим.

      А знаешь, что еще я хотел тебе сказать, чтобы два раза не вставать?

      Ты стала моей женщиной не тогда, когда мы признались друг другу в любви подле желтого корпуса Университета им. Шевченко, и не когда я внезапно обнаружил, что ты живешь со мной, и не когда я вместо всех чудес света хотел сфотографировать твои зеленые глаза зимой 2006 года. Нет, не тогда, когда ты перевезла ко мне все свои пышные цветы, и не тогда, когда мы начали случайно (или намеренно?) пользоваться одной зубной щеткой.

      Нет, вовсе нет.

      Ты стала моей женщиной, когда сама однажды позвонила мне в середине мая. Я стоял посреди зала и читал лекцию студентам второго курса.

      Я вышел из зала и взял трубку.

      А ты спросила:

      – Ты не забыл?

      Я спросил:

      – Что не забыл?

      Ты сказала:

      – Сегодня же Новый год!

      И повесила трубку.

      Вот тогда ты и стала моей женщиной, а я твоим мужчиной.

      Стоит ли говорить, как я готовился к празднованию официального Нового года?

      Готовился я к нему начиная с первого января.

      Обзванивал родственников и знакомых.

      Интересовался их планами, но они, еще как следует не отойдя от грандиозных ночных гуляний, отвечали мне пьяными