В тихом городке у моря. Мария Метлицкая

Я подъеду.

      И чуть не добавил: «А как я тебя узнаю?»

      Но узнал сразу, как только увидел ее, нервно маячащую около тяжелых входных дверей. Изменилась мать мало – такая же маленькая, худая, в дурацкой бархатной, очень провинциальной шляпке, сидящей на ней нелепо и криво, на самом затылке, вот-вот упадет. В немодном летнем пальто с высокими плечами – в Москве такие давно не носили. И почему-то в перчатках. На улице было довольно тепло, май. Зачем они ей понадобились?

      При ближайшем рассмотрении Иван увидел, что она здорово постарела – мелкое и незначительное ее лицо испещряли такие же мелкие и сухие морщины.

      – Что, постарела? – поймав его взгляд, усмехнулась она.

      Он удивился – неужели это единственное, что ее волнует?

      Разглядывала она его с интересом, но равнодушно, как чужого человека.

      – А ты повзрослел, Ваня! Прямо мужик! И так на деда похож!

      Он ничего не ответил.

      – А как Мария Захаровна? – кажется, с интересом спросила она.

      – Бабушка умерла, – ответил он.

      Мать удивилась и с сомнением, словно не веря, переспросила:

      – Как умерла? Ну надо же! Такая крепкая была женщина – не женщина, прямо монумент из гранита! Я думала, она многих переживет.

      Иван ничего не ответил.

      – А Петр Степанович как? – В ее глазах снова промелькнул интерес. – Он-то – здоров?

      – В порядке, – сухо ответил Иван.

      Мать кивнула и оглянулась. В глазах ее появилась тревога и, как ему показалось, неуловимый страх.

      – И у меня все хорошо, – вдруг скороговоркой заговорила она. – Муж у меня, Павлик. Хороший. Дочка Леночка. Квартира хорошая – три комнаты. На юга́ вот собрались. В отпуск. – Говорила она отрывисто, короткими рублеными фразами.

      – Рад за вас, – язвительно проговорил Иван, собираясь распрощаться.

      Но тут из вокзальных дверей вывалился здоровый, красномордый мужик, державший за руку полную, рыхлую девочку лет десяти в пышном розовом платье с огромными капроновыми бантами на тонких русых косицах. Мать оживилась и счастливо улыбнулась:

      – Мои! Павлик и Леночка!

      Мужик с девочкой подошли к ним. Девочка ела мороженое, и белая липкая жижа капала на ее нарядное розовое платье.

      – Леночка! – возмутилась мать. – Ну как же так можно?

      Девочка посмотрела на нее равнодушным взглядом и ничего не ответила. От красномордого Павлика сильно разило спиртным. Он с удивлением посмотрел на Ивана, словно увидел какую-то диковину, и протянул ему здоровенную лапу.

      – А, это ты? – удивился он. – Ну, будем знакомы!

      Руку протягивать не хотелось, но Иван уловил взгляд матери – перепуганный, несчастный, жалкий – и нехотя ответил на рукопожатие. Рука у этого красномордого Павлика была липкой и влажной.

      – Лиль, ты еще долго? – обратился он к жене. – Пожрать бы, а? Да, кстати! – Он повернулся к Ивану. – Не знаешь, пацан, где здесь нормально кормят? Ну, чтобы недорого и не потравиться? Неохота в поезде дристать, сам понимаешь! – И он громко и