Натали Палей. Супермодель из дома Романовых. Лио Жан-Ноэль

тебе не шашкой махать (…)” В этих насмешках было что-то сатанинское, – пишет мать Натали. – Государь оглядел толпу и увидел меня. В глазах его была боль. Я сложила руки, как в молитве, и попыталась мысленно выразить ему все!..»[61]

      Им стало немного спокойнее, когда великий князь Павел, лишенный командования гарнизоном Царского Села, и демобилизованный Володя вернулись домой. Бодя очень быстро возобновил занятия живописью и литературой – писал стихи и сатирические рассказы. Весной 1917 года их жизнь почти вошла в привычное русло. Только в середине лета они узнали о ссылке государя и его семьи в Сибирь. Вскоре после этого великий князь Павел и его близкие были заключены под домашний арест по указу Временного правительства – телефон отключен, все входы охраняются. Когда народный комиссар по фамилии Кузьмин предложил Ирэн и Натали «жить на свободе» в одном из крыльев дворца при условии, что общаться с родителями и братом они не будут, девочки с негодованием отказались и сказали, что останутся с нами.

      «Ишь какие революционерки!» – пробормотал Кузьмин.

      «Мы так и не поняли, похвала это или осуждение»[62].

      Два года спустя Натали рассказала близким друзьям об одном мрачном, но завораживающем эпизоде этого странного времени. Один из их тюремщиков, такой же грубый и неотесанный, как и его товарищи, неожиданно был очарован девушкой-подростком, игравшей на фортепьяно. Он заставлял ее играть без остановки часами и шумно дышал, стоя за ее спиной. А она, испуганная и истощенная тем напряжением, которое царило в комнате, продолжала играть. Сцена словно из рассказа Борхеса…

      Тогда же произошел еще один инцидент: как-то ночью солдаты забрались к ним в погреб и стали в саду выливать содержимое бутылок. «Через пять минут сотни жителей Царского Села были здесь с ведрами, которые они наполняли этой жуткой смесью вина, грязи, снега и осколков! Едкий запах распространялся по всему дому»[63]. Неужели Натали, видевшая эту сцену, смогла бы забыть такое скотство? Несмотря ни на что, ее мать, ставшая теперь «гражданкой Палей», пыталась сделать все возможное, чтобы рождественские праздники принесли хоть немного тепла и утешения. Через несколько дней Боде исполнялся двадцать один год – сестры разыграли пьесу его сочинения, L’Assiette de Delft. Но это была только короткая передышка.

      Из-за холода – а дров было не достать – жить в большом доме стало невозможно, – и в начале 1918 года все они переселились в маленький уютный английский коттедж великого князя Бориса, стоявший на выезде из города. Только Бодя отказался уезжать из своей квартиры, где у него под рукой были фортепьяно, книги, пишущая машинка и кисти. Натали больше никогда не будет жить во дворце родителей, который правительственным указом превратился в 1918 году в «народный музей». Хранительницей музея сделали ее мать, которая должна была два раза в неделю превращаться в гида и позволять посетителям, в основном солдатам и их женам, свободно разгуливать

61

Princess Paley, op. cit., стр. 64.

62

Princess Paley, op. cit., стр. 80–81.

63

Princess Paley, op. cit., стр. 98.