Изувер (сборник). Анатолий Безуглов

начальству. Мне претит ловчить, химичить… Дайте фонды, гарантируйте поставщиков – тогда я развернусь…

      Директор знал Ветрова только понаслышке и мало что мог сообщить о покойном.

      Поразмыслив, Гольст решил поговорить с председателем группы народного контроля. Тот работал в полуподвальном помещении. В здании витали запахи масляной краски, свежей извести, свежераспиленного дерева. И все это вперемешку со столярным клеем и ацетоном.

      Проходя мимо одной из комнат, следователь увидел, что там трудятся маляры. Внизу, в цокольном этаже, стоял сырой холод.

      – Саранцев, – представился Гольсту мужчина лет тридцати пяти, в синем халате, надетом поверх телогрейки. Это и был председатель группы народного контроля. Несмотря на холод, он всегда был весел.

      – Слава богу, начали ремонт, – сообщил Саранцев следователю. – Новый крепко взялся за дело. И правильно. Перво-наперво надо создать людям условия на рабочих местах.

      – Да, атмосфера у вас, прямо скажем, неуютная, – поежился следователь.

      – Ничего! – оптимистично заявил Саранцев. – Это временно. Через неделю поднимемся наверх. Хоть и негоже плохо говорить о покойнике, но Ветров больше думал о том, как бы поуютнее оборудовать дачу в Быстрице, а не цеха…

      – Приходилось воевать с ним? – спросил Гольст.

      – Еще как! – вздохнул Саранцев. – Ладно, что теперь вспоминать. Нет человека…

      – И все же я хотел бы поговорить именно о нем, – сказал следователь.

      Они поднялись наверх, в пустую, только что отремонтированную комнату.

      Поначалу Саранцев говорил неохотно, чего, мол, ворошить прошлое. Но постепенно разговор наладился. Председатель даже начал горячиться – слишком много, как оказалось, накопилось обид от прежнего директора. Выяснилось, что Ветров злоупотреблял служебным положением – дача практически построена из материалов, добытых якобы для ремонта фабрики. Окружил себя людьми, готовыми делать все, что он прикажет. Вместе делали «навар».

      – Какой? – поинтересовался следователь.

      – Сам-то Александр Карпович в огонь за каштанами не лез… Все норовил чужими руками… Например, каждый год посылал своего «мальчика» – так мы называли его прихлебателей – в командировку во Владивосток. На целых два месяца. За счет фабрики. И чем, вы думаете, занимался этот «мальчик» на берегу Тихого океана? – спросил Саранцев и сам же ответил: – Фотографировал. На пляже. Привозил выручку до пяти тысяч. Куш, конечно, делил пополам с Ветровым.

      – Как вы узнали это?

      – Узнали, – усмехнулся Саранцев. – Помимо проезда, командировочных, материал тоже был наш, фабричный. Фотобумага и прочее…

      Вскрывала группа народного контроля и другие «художества» прежнего директора.

      – Ну и что же вы предпринимали? – задал вопрос следователь.

      – Ставился вопрос…

      – Результаты были?

      – А как же, – снова усмехнулся Саранцев. – Я получил выговор. У Ветрова была рука где надо…

      «Честнейший человек», –