Цвет алый. Антология

просыпалась. За окном гремело,

      Иголки вскользь наметывали лужи,

      И чьи-то руки рисовали мелом

      Узоры тысяч разноцветных кружев.

      И чьи-то пальцы разметали листья,

      Взъерошив головы рассветных кленов,

      Ответив сотне безответных писем,

      Упрекам беспробудных почтальонов.

      Я просыпалась. Холодело небо,

      Покрытое растрескавшейся коркой

      Мучных, белесых облаков незрелых,

      Живущих на рассвете так недолго,

      Влекомых солнцем, солнцем же согретых —

      Оно лучами расчесало просинь.

      Я думала, что это было лето.

      Я ошибалась. Начиналась осень.

«Переливаясь сонмами созвучий, плыву в небытие…»

      Переливаясь сонмами созвучий, плыву в небытие

      беззвучной черноты вселенной, объятой светом звезд.

      И падаю. Последнее паденье среди тонов, полутонов

      оттенков и запахов, вползающих змеей

      в меня, мое всеощущенье и бесконечность цветобытия

      в пространстве-времени, в сети вибраций

      и ароматогаммах,

      в разбуженном уме слагающих слова

      в калейдоскоп картинок и абстракционов,

      струящихся сквозь веки, через пальцы

      и рушащих все планыпланыпланы.

      И чувствами снимая цепи с рук, я погружаюсь,

      И я часть вселенной, покоящейся вечно на струне.

      Я вижу звуки, слышу запах света и в свете таю.

      Плыву в беззвучной темноте вселенной,

      И свет во мне.

«Вдыхаю запах стынущей воды…»

      Вдыхаю запах стынущей воды,

      Он подплывает к самой кромке неба,

      Сегодняшний нелепый поводырь —

      Он говорит, куда забросить невод,

      Чтоб выделить охапку желтых лап,

      Кружащих под колесами трамвая,

      Кружащейся как будто невпопад

      Шкодливой разноликой стаи.

      К воде крадутся вспышки пленных ламп,

      И от воды плетется паутина,

      Которая разделит пополам

      Мой мир и пруд, что еле слышно стынет.

      Евгения Онегина

      г. Москва

      Это только слова

«Все, что я могу тебе дать…»

      Все, что я могу тебе дать, —

      это только слова.

      хлестать ими по лицу,

      прикасаться небрежно.

      а поймаю твой взгляд опять —

      и едва ли жива.

      я, как узник, стою на плацу.

      экзекуция – нежность.

      и внутри обрывается все,

      забываю дышать.

      сердце с уханьем падает вниз

      переполненным лифтом.

      ты красавец, мудак и козел,

      но какая душа!

      может, это любовь? извини.

      мои мысли убиты.

      все, что я могу тебе дать, —

      это только слова:

      провести невзначай по щеке —

      будто в прорубь шагнуть с разбегу.

      ни за что не решусь живьем.

      обожаю минуты,