Саломея. Образ роковой женщины, которой не было. Розина Нежинская

женских типа, которые утвердились в христианской иконографии[43]. Представительницей первого из них числилась Ева, которую Церковь считала порочной, поскольку та явилась причиной первородного греха, проявившись как опасная искусительница, манипулятор, беда и погибель для мужчины. Идеальным воплощением другого типа стал своего рода антипод Евы – мать Иисуса Дева Мария, благодаря которой падшему человечеству первородный грех был прощен. Вот почему, по Арассу, когда архангел Гавриил возвещает Еве ее будущую роль прародительницы Сына Божия, он приветствует ее возгласом «аве», являющимся анаграммой слова «Ева»[44]. Наконец, третий тип был представлен Марией Магдалиной – собирательным образом раскаявшейся грешницы, дающей другим женщинам пример чистосердечного покаяния и, следовательно, искупления вины. Поскольку всякая женщина есть воплощение зла, она подобна Марии Магдалине. Но Мария Магдалина оставила свою грешную жизнь, стала последовательницей Христа и ушла в пустыню для искупления своих грехов, таким образом добровольно избрав для себя путь превращения в идеальную женщину и символизировав своим поступком возможность перехода от греховности Евы к совершенству Девы Марии. И хотя обычные женщины никогда не смогут встать вровень с Девой Марией, они могут надеяться оказаться на равных с Марией Магдалиной.

      Эти три женских образа были весьма популярны в раннехристианских литературе и искусстве, но особенно востребована была иконография образа Саломеи/Иродиады, которая попадает в категорию порочных и губительных отпрысков Евы. Смерть Иоанна Крестителя и сопровождающая ее легенда о причастности к ней Саломеи были очень подходящими примерами для моральных поучений, в особенности посредством искусства. За несколько столетий эта история получила множество творческих воплощений. Среди множества интерпретаций три темы, иллюстрирующие порочную природу Саломеи и Иродиады, стали главенствовать в религиозной иконографии этого сюжета. Ниже приводится их описание.

      A. Первая тема – пир у Ирода как фон для танца Саломеи. Эта репрезентация имеет множество вариаций. Иногда появляются музыканты, играющие на пиршестве во время исполнения Саломеей ее фатального танца. Порой Саломея во время танца держит над головой блюдо с отрубленной головой Крестителя, тем самым соединяя два момента этой истории (ил. 3). В средневековом искусстве Саломея, исполняющая акробатический танец, изображена вниз головой. Бывает и так, что сцена пиршества совмещена со сценой казни.

      Самое раннее из известных изображений пиршества Ирода и обезглавливания Иоанна Крестителя – это относящаяся к VI веку миниатюра из Евангелия св. Матфея в Синопском кодексе (fol. 10v)[45]. Там (ил. 1) Саломея не танцует, хотя и участвует в застолье Ирода. Впервые мы видим изображение пляшущей Саломеи в Шартрском евангелиарии (fol. 146v)[46], написанном через триста лет, в первой половине IX века (ил. 2)[47].

      После 1000 года образы Саломеи, исполняющей танец, только множатся: их можно обнаружить на

43

См.: Arasse D. On n’y voit rien. Descriptions. P.: Denoël, rééd. Foliopoche, 2002.

44

Ibid. Таково мнение Арасса о паре «Ева – аве».

45

Bibliothèque Nationale de France, Paris, MS Suppl. Gr. 1286.

46

Bibliothèque Nationale de France, Paris, Lat. 9386.

47

Это – пример искусства т. н. Каролингского Возрождения, возникшего при короле франков Карле Великом, в 800 г. коронованном папой Львом III в императоры Рима. «Наиболее ясное представление о Каролингском Возрождении дают не монументальные сооружения, а изучение цветных рисунков в рукописях и резьбы по слоновой кости, поскольку только в этих двух случаях сохранился обширный материал», – пишет Мэрилин Стокстад (Stokstad M. Medieval Art. N. Y.: Harper & Row, 1988. P. 116). Германские и кельтские художники традиционно предпочитали геометрические абстракции, исполненные энергии. Одна из главных новых черт каролингской живописи и архитектуры состояла в основообразующем геометрическом рисунке и подражании римско-христианским источникам. В своих новых произведениях художники должны были согласовывать симметрию, баланс, имитацию древнего искусства и трехмерное изображение со своим органичным стремлением к геометрическим абстракциям, двухмерной линейности и проявлению воображения. Именно эти черты мы находим в Шартрском евангелиарии IX в. Другое ключевое свойство каролингского искусства – применявшийся в нем шрифт, относительно ясный и четкий, который был разработан при Карле Великом на основе латиницы.