Лесные приключения (сборник). Эдуард Шим

Куница в гнездо – смело так, не раздумывая…

      Но птенцы-то, видать, уже не беззащитные были, потому что Куница раза два вылетала из гнезда, и пух вился, и шерсти клочки… Досталось Кунице на орехи!

      Но потом всё смолкло. Только рыжий хвостик торчал над краем гнезда и подрагивал аппетитно…

      Едва успела Куница спуститься вниз и удрать, как показалась вдали Скопа. Покружилась над гнездом и села рядом на ветку.

      Кто её знает, чего она там увидела, о чём думала. Но только не кричала, не волновалась, а сидела неподвижно, как будто спала.

      Уже день кончался, солнце закатывалось, а Скопа всё сидела, и было непонятно, живая она или уже мёртвая. Потом расправила крылья, поднялась высоко и улетела к берегу.

      Больше она к нам не возвращалась.

VI

      Улетела Скопа, но страхи мои не кончились. Куница проспится после сытного завтрака, станет рыскать по острову и…

      Куницы-то – они злющие да кровожадные!

      Хорошо ещё, что наш островок утром начал подплывать к берегу. Я и про капкан забыл, и про все опасности – стоял столбиком и глядел, как земля приближается.

      «Только бы, – думаю, – вылезти на бережок, а там уж авось придумаю, что дальше делать»…

      Вот уже виден луг зелёный, папоротники, кротовые кучки. Ещё немножко – и причалит наш остров.

      Но тут новая беда стряслась. Наткнулись мы на мелкое место, на песчаную подводную горку; внизу зашуршало, заскреблось – и наш остров остановился.

      Крепко мы застряли – даже сильный ветер не мог нас больше сдвинуть.

      И самое обидное – до берега-то оставалось лапой подать! Всё до последнего листика вижу, а перебраться не могу: опять глубина начинается, прыгну в воду – и утону со своим капканом…

      Днём началась гроза; в лесу многие деревья выворотило, и на нашем острове тоже упала сосна. Та самая, на которой Куница схоронилась.

      Куница осталась цела, я видел, как она соскочила в воду, заколотила лапками и поплыла к берегу. Только хвостик торчком! Очень было завидно, что я так не могу.

      Вот и остался я на острове один-одинёшенек. Бояться теперь некого, но и надежды на спасенье тоже нет…

      Иногда птицы ко мне залетали, крысы водяные наведывались. Но долго никто не задерживался, – все могли перебираться, куда захотят. Один я ковылял на трёх лапах, как привязанный. А корма на острове оставалось всё меньше и меньше, и я понял, что скоро придётся мне помирать голодной смертью.

VII

      Я подстриг до корней всю траву, обгрыз даже противно пахнущий багульник, начал жевать сосновую кору… А дни шли за днями, и озеро не мелело, оставалось таким же глубоким. И по-прежнему отделяла меня от берега широкая полоса воды.