Бремя черных. Дмитрий Быков

.

      Сколько ты ко мне тянулся

      И к тебе тянулся я!

      Сколько фальши и занудства,

      Фарисейства и вранья!

      Мол, и кровь-то ты, и почва,

      И мякина, и металл,

      Мол, и я такой же точно,

      Только больше прочитал.

      Ну и ты в ответ туда же —

      Мол, живи, пока живой,

      Тесно нам в одном пейзаже,

      Но потерпим, не впервой.

      Не мучу я больше воду,

      Мелкий бисер не мечу,

      Гегемону, антиподу

      Полюбиться не хочу.

      До небес стоит преграда

      Между нами, удалец,

      И не ты моя лампада,

      И не я тебе чернец.

      И с тобой, моя Отчизна,

      Разделились мы вполне,

      Примирит нас только тризна

      По тебе или по мне.

      Эти теплые речушки

      Этой средней полосы

      И курносые девчушки —

      Две соломенных косы —

      Это все уже не спрячет

      Людоедские черты.

      Да никто и не заплачет.

      Кто заплачет, тот не ты.

      Расставание – награда

      Для продвинутых сердец,

      И не ты моя баллада,

      И не я тебе певец.

      Да и в целом внешний мир-то,

      Средоточье склок и драк, —

      Был у нас период флирта,

      Был у нас неравный брак,

      А теперь неторопливо

      Подобрались ты и я

      К сладкой стадии разрыва —

      Высшей форме бытия.

      Для чего уже теперь-то,

      В предпоследние века,

      Мне косить под экстраверта,

      А тебе – под добряка?

      И не мне твоя армада,

      И не я твой военспец,

      И не мне твоя громада,

      И не я тебе жилец,

      И не ты моя услада,

      И не я твой леденец.

      То есть больше нам не надо

      Притворяться наконец.

      «По светлым вечерам над вешнею равниной…»

      По светлым вечерам над вешнею равниной

      Витает сложный дух, и грешный, и невинный:

      Цветенье всех цветов, древесных и речных,

      Симфония дневных, вечерних и ночных:

      Воронки хищные, оковы и альковы,

      Тех тянет увядать, те расцветать готовы,

      Сад веет яблоней, помелой, мушмулой,

      Расцветом гибельным и свежестью гнилой.

      Венерин башмачок, Змеиная забава,

      Старушечья любовь, Невестина отрава,

      И Волчья жимолость колышется шурша

      И чутко шелестит, как Заячья душа;

      Роняет серебро Асклепиев фонарик,

      Ночь Африки горит, Сон разума воняет,

      Сочится Похотник, и Девичий бочок

      Высовывает свой ворсистый язычок.

      Когда начнет темнеть, к тоскующей гитаре

      Сползаются на свет таинственные твари:

      Назойливый Лизун в зеленой чешуе,

      С шипами по бокам, как замок Рамбуйе,

      Двутелый Скалолаз, любимец Марко Поло,

      Что не дает взаймы и не имеет пола;

      Шипящий Оползень в подшерстии густом,

      Воинственный Хвостун с развернутым хвостом,

      Стыдливый Богомол, неумный Богоборец,

      Чванливый Самовол, одесский Черноморец,

      Икает Стрелочник, и Скользкий Простачок

      Показывает свой приятный пустячок.

      В сгустившейся ночи сгущая благодатность,

      Созвездия горят, наглядные, как атлас:

      Надменный Волопас пасет своих волов,

      Надменный Рыболов считает свой улов,

      Из альфы Соловья доносятся сигналы

      В созвездие Свиньи, в созвездие Вальгаллы,

      И глазом золотым косит небесный Кот,

      Как робко всходит Мышь на темно-синий свод.

      Суровый Программист стучит по звездной клаве,

      Пугливый Аферист ползет по Сверхдержаве

      На Вышний Волочок, а Нижний Волочок

      Почесывает свой квадратный пятачок.

      Ах, только человек средь этих дивных всячин

      Так безнадежно зол, так грустно озадачен,

      Так поглощен собой, самолюбиво слеп

      И так цепляется