Соблазн в поезде. Джеймс Мак-Канли

ательской системе Ridero

      1. Презумпция хорошего человека

      Марина Игоревна взобралась по узким ступеням вагона, одновременно втащив с собой две огромные и громоздкие челночные сумки. Клетчатые хабари были набиты до предела, словно конкурируя по объёму с фигурой своей хозяйки.

      «Багаж оплачен?» – спросила проводница.

      «Оплачен!» – эхом оттрубила Игоревна, и ни на кого не глядя продолжила прокладывать дорогу к купе, номер которого был указан в билете.

      Не опуская ни одной сумки на пол, женщина умудрилась ухватиться за ручку нужной двери, и бешено задёргала её, моментально начав злиться из-за того, что открыть, никак не получалось.

      И когда кто-то изнутри помог и отодвинул дверь в боковой проём, то, получил в ответ зычный рык, предназначавшийся дверной ручке: – Зараза!

      – Простите, это вы мне? – спросил мужчина, уже находившийся внутри купе, и тут же согнулся пополам, ощутив мощный толчок в живот втиснутым баулом.

      «Не вам, конечно. Двери у них всегда так не вовремя заедают!» – всё ещё сердясь, отчеканила Марина Игоревна, не заметив, что заставила своим появлением согнувшегося пополам мужчину забиться в дальний угол у окошка.

      Она ухнула баулы в зияющую нишу своего поднятого спального места и с грохотом опустила крышку в горизонтальное положение. Спрятав с глаз долой надоевшие хабари, Марина Игоревна плюхнулась на сидение с громким вздохом облегчения.

      Позже, когда уже поезд отбивал свой чёткий, лишь иногда сбивающийся ритм, Марина Игоревна и её попутчик, с которым они уже познакомились и даже немного пообщались, решили перекусить. Приглашение в вагон-ресторан женщина не приняла, так как еды с собой у неё и без того было предостаточно. Поэтому Николаю, так звали мужчину, пришлось согласиться на её предложение поужинать прямо в купе за столиком. Но, не имея собственных съестных припасов, мужчина компенсировал свой взнос в их совместную трапезу двумя бутылками хорошего французского коньяка.

      Еда была вкусной, хоть и покупной. Николай похвалил Марину Игоревну за умение выбирать хорошие продукты. «Я и сама готовлю ничуть не хуже», – не удержалась и зачем-то похвасталась женщина. «Ничуть в этом не сомневаюсь». – ответил мужчина, от чего обоим почему-то стало смешно.

      Под приятно растекающееся по организму действие коньяка, Марина Игоревна поймала себя на мысли, что ей очень легко и приятно беседовать с этим своим случайным попутчиком. Не со всеми бывает так спокойно. Она чувствовала, что интеллигентность и хорошее воспитание Николая, никогда не позволят ему сказать ей что-либо грубое, нелицеприятно выразиться о её фигуре, или вскользь намекнуть, что типа вы, женщины мало что понимаете в жизни.

      Мужчина разговаривал учтиво и вежливо, и при этом его очень интересно было слушать. Он был один из тех редких людей, которые ко всем относились хорошо, просто за то, что перед ними человек, просто человек. И никогда на это хорошее отношение не влияла ни внешность собеседника, ни статус, ни прочая пускающая пыль в глаза шелуха. У таких, как Николай, по отношению к людям как будто по умолчанию существовала некая презумпция хорошего человека. Причём это было абсолютно искренние чувства с его стороны, подхалимничеством здесь и близко не пахло.

      И люди чувствовали это и ценили. И потому, как само собой разумеющееся, никому и в голову не приходило сделать Николаю какую-либо подлость, сказать что-нибудь дерзкое либо гадкое и тому подобное. Любому из его случайных или не случайных собеседников как-то само собой становилось очень нужно, чтобы он продолжал думать о них хорошо, им было важно его уважительное обращение и отношение. Если уж были по его мнению все люди замечательные, то так оно и было, жизнь постоянно подкидывала ему подтверждения в этом, именно такие личности его и окружали. А если и попадались среди них другие, то даже и они старались повернуться к этому человеку только самыми лучшими своими сторонами.