Диагноз доктора Холмса. Влада Ольховская

поступить иначе не могла.

      – Тебе не кажется, что белая отличается от остальных? – задумчиво спросила она.

      – Нет, как по мне, они все одинаковые!

      – Не совсем. Они все чистые, но на черной и золотой видны следы долгих лет, проведенных, среди прочего, рядом с не очень умными людьми. Вот тут скол, вот тут жвачку отмывали… А белая слишком гладкая и новая.

      Она коснулась трех статуй – всех по очереди. Все три были холодными, и все же в случае белой статуи даже холод показался ей отличающимся, не таким глубоким, пришедшим снаружи, а не накопленным внутри.

      – Сюда идут, – предостерег Леон.

      – Кто б сомневался. Слушай, из чего они сделаны, если верить табличке?

      – Керамика вроде…

      – А белая больше похожа на пластик, покрытый глазурью.

      Она и сама видела, что к ним спешат Инга и хозяева центра. Когда Анна была увлечена расследованием, ей казалось, что все остальное не имеет значения. Но при этом она не забывала, что другие люди могут заблуждаться, особенно если гнев мешает им мыслить здраво.

      – Что это вы делаете? – возмутилась директор центра.

      – Вы кто вообще? – подозрительно прищурилась Инга. – То, что здесь господин Аграновский, внушает мне опасения!

      – Статую нужно осмотреть внимательнее, а лучше просветить рентгеном, – указала Анна.

      Но ее, конечно же, не послушали. Она и сама не понимала, зачем пыталась так наивно воззвать к их здравому смыслу.

      – Еще чего не хватало!

      – Уходите отсюда или вас арестуют!

      – Но…

      – Сейчас же!

      Обычно Анна старалась играть по правилам и никого напрасно не провоцировать. Она не боялась ареста, она просто верила, что в тишине можно добиться большего, чем среди возмущенных криков. Но иногда это было просто невозможно, и приходилось прибегать к отчаянным мерам.

      Анна никогда не была слабой. Она не отличалась поразительной силой, не больше, чем предполагала ее тонкая фигура. И все же этого оказалось достаточно, чтобы столкнуть белую статую с постамента.

      Как она и ожидала, за этим мгновенно последовали крики гнева и возмущения, которые мгновенно стихли. Потому что статуя при падении раскололась, и теперь среди кусков белоснежного пластика, покрытого глянцевой глазурью, струилась ярко-алая кровь.

      Наступившее молчание нарушил голос Анны:

      – Кажется, я нашла Соню Селиванову.

      Глава 5. Генри Говард Холмс

      Дмитрий никогда не считал, сколько трупов он видел за свою жизнь, с какими проявлениями смерти столкнулся. Он не находил в этом ничего приятного. Единственным удовлетворением, которое приносила ему работа, была возможность ловить убийц, останавливать их до того, как кто-то еще окажется перед ним на металлическом столе. Но вскрытия, изучение ран, понимание того, через какую боль порой приходилось проходить жертве… Для него это было лишь платой за ответы на важные вопросы.

      Однако случай Сони Селивановой все равно был особенным – даже важнее,