Ольгерд и Ольга. Сергей Савин

прощания с жизнью, что стала мгновенья короче!..

      Мельница, «На север»

      – Я не могу так больше. Мне двадцать зим. Трижды я ходил в походы гребцом и четырежды вёл драккар. Сам Харальд Жестокий знает меня. Видишь этот топор? Валлийская работа! Это награда от ярла за Гамбург. Если бы не мой дар берсеркера, худо бы нам тогда пришлось! Саксы кинулись на нас прямо из горящих домов как жители Муспельхейма, и… Не отвлекаться? Не буду. Все мои братья в Вальхалле, пируют с Одином и ждут меня, а я…

      Могучие плечи поникли, воин умолк и уставился на огонь. Тени плясали на стенах. Некоторые – как йотуны, другие как люди, третьи вообще ни на что не похожи. И это – при спокойном, ровном огне очага. Говорят, в жилищах вёльв и не такое привидеться может. Всю жизнь он сторонился пророчиц. Но выбора не было. Древняя старуха по другую сторону очага – последняя надежда.

      – Расскажи о своей беде, Ольгерд, – калиткой в тумане скрипит голос.

      – Хорошо. В том году Харальд Жестокий решил идти на Бьярмию…

      Драккар под полосатым парусом несётся вперёд. Весла и ветер изо всех сил гонят его к хмельному веселью битвы. Небольшая крепостца на мысе, врезавшемся в море как клык Фенрира, уже закрыла ворота и поверх частокола блестят шлемы но это не пугает, лишь кровь быстрее бежит по жилам.

      Ольгерд первым прыгает в воду. Вперёд! На штурм! Братья-берсерки отстают всего на полшага. В глазах над частоколом плещется страх. Слава бездоспешных воинов в медвежьих шкурах добралась и сюда. Вперёд!

      – ОДИИИИИН!

      Рёв шестнадцати глоток несётся навстречу вражеским стрелам. Одноглазый ас помнит своих детей. До стен рукой подать. Второго залпа можно не ждать! Священная ярость бурлит огнём. В мышцах – сила, в глазах – кровь. Духи-покровители с нами!

      – ОДИИИИИН!

      Хлипкие ворота трещат под ударами, плюются щепой.

      – ОДИИИИИН!

      Створка падает внутрь. Вперёд!! Топор крушит кольчуги и шлемы. Вражеские копья тыкаются как слепые щенята носами. Медленно! Бесполезно!

      Вся дружина уже в крепости. Ещё чуть, и враг дрогнет!

      – ОДИИИИИН! – хрипя, плюясь кровью, Старый Ульф рывком сдвигается по древку пронзившего его копья. Сносит одну голову, другую. Падает. До встречи в Вальхалле, брат! Сегодня валькирии поют для тебя!

      – Что было потом? – старуха медленно цедила из глиняной плошки с ярким южным узором. Её глаза смотрели внимательно и остро.

      – Потом мы всё там ожгли. Крепость, дома. Трэлей не брали. Ярл сказал: кормить нечем, а добычи и так много. – Воин мечтательно ухмыльнулся, тут же помрачнел снова.

      – Ольгерд, торопись. Уходим с отливом! – Гунульф аж приплясывает от нетерпения и осознания важности выданного поручения. В первом походе всегда всё кажется очень важным.