Амфора. Книга стихов. Арон Липовецкий

>

      Если эту монету правильно развернуть к экрану,

      профиль Германика поднимется из ее глубин.

      Век свой с собой приведет упрямый и пряный

      с подлогом, Калигулой в спину. А ведь сын.

      Теперь отложить ее и повернуться к экрану.

      Что там такое в Сирии, когда же все началось?

      Новый Пизон наносит смертельную рану,

      отменяет эдикты. Яды разлиты и сочинен донос.

      _{Давиду Фогелю*}

      «Мир ловил меня, но не поймал»

      Григорий Сковорода

      Птичка-птичка

      фогель-фогель

      кому поёшь среди

      сирийской мовы

      кто ловит тебя

      зяблик

      в целом мире

      на приманку

      стрекоз ассирийских

      в лесах баварских

      кому пел ты

      в зимнем бараке

      кто слышал тебя

      среди лязга

      маршей и стонов

      со щеглом

      пересвист

      сквозь скрежет

      канкана

      кто волну

      твою ищет

      на дудочке

      птицелова

      с настройкой

      радио своего

      ловит и ловит

      и не поймал тебя

      на той стороне

      ______________________

      * Давид Фогель (1891—1944), еврейский поэт, язык иврит

      _{«А мне приснился сон…»}

      _{* * *}

      А мне приснился сон,

      что выпал снег в июне

      и «временный покров» установился.

      И там, во сне, я вспомнил

      свой разговор недавний с сыном.

      Он говорил, что хоть и холода,

      что хоть дожди, а все-таки теплеет,

      и снегу все-таки не быть до октября.

      Я отвечал, что, мол, не зарекайся,

      как знать, в июне тоже снег бывает

      и надо быть готовым ко всему.

      И вот он выпал, снег,

      печальной мудрости моей утеха,

      самонадеянности детской вопреки.

      Я ликовал злорадно, а потом

      был тих и мрачен, хуже белой мыши.

      Но это все, но это все – во сне.

      А наяву был дождь и южный ветер,

      и все-таки июнь тянул к теплу,

      и наяву я не был безутешен.

      _{Иерусалим в снегу}

      Машины сползают c холма, подняться мешает занос.

      На обочинах мокрые следы от колес

      там как раз, где белизна разлита,

      прямо по краю накрывшего Город талита.

      Видел он, видывал Иерушалаим всякого.

      В снегах смирения взгляд проникает за окоем,

      руку вижу Эсава, след ее в каждых вратах на нем.

      А голос слышу домашний отцовский, Якова.

      – Магазины закрыты. Ужинай без меня. Остальное потом.

      – вдоль притихшей дороги разноголосица-метроном

      и вторящий Якову шепот в мокром снегу из-под шин:

      – Изя, послушай, один Он у нас. Один.

      _{«Вывалился Иона…»}

      _{* * *}

      Вывалился Иона* из рыбы и вырос птицей,

      крыльями обзавелся, взлетел и обрел свободу,

      по ладоням пустынь предсказывает осанну.

      Высмотрел, думал, что о себе, на рябой странице:

      «сиротливый ион серебра обогащает воду»,

      как одинокий голубь принимает небесную ванну

      и в голубых глубинах рыбкою серебрится.

      ______________________

      *Иона – голубь на иврите

      _{Предместье}

      Она у окна вышивала на пяльцах,

      Он за углом торговал утюгами.

      Он предложил ей сердце и яйца,

      Она бы хотела взять деньгами.

      Расстались вежливо, без скандала,

      Как рассказывает пергамент.

      Дверь о косяк ключами бряцала

      И длинные тени плели орнамент.

      _{«Выйдя из предбанника…»}

      _{* * *}

      Выйдя из предбанника,

      я не стал торопить гардеробщицу,

      которая вязала что-то одиноко

      под высокими