Тульский – Токарев. Часть 1. Андрей Константинов

в серьезный разговор, цепляясь за филологию, а не за смысл, Гога – сосед по коммуналке убежавшего Докуки. Гоге вор казался старым, а Обоснуй – взрослым.

      Варшава не выдержал и расхохотался в голос:

      – Э-э, рысь нерчинская!

      Указательным пальцем правой руки вор легко щелкнул Гогу в нос, а остальными одновременно сбил козырек кепки мальчишке на глаза – тому реакции хватило только моргнуть.

      Встав со скамейки и хрустко потянувшись, Варшава вдруг гулко ухнул на весь двор – как в ржавый рупор на буксире:

      – Эй, Токарев, я тебя не боюсь!

      А потом добавил тише, словно сам с собой разговаривал:

      – Пацаны шуршат – в государевом санатории бедуешь в пижаме… Не потеряйся, пинчер!

      Компания взорвалась смехом. Объяснений не требовалось. Все откуда-то знали, что Токарев – характерный оперуполномоченный местного уголовного розыска – обещал подловить Варшаву. К этому двору опер имел отношение через шестой подъезд, где на втором этаже обитала официантка Зина, волновавшая шпану длинными ногами и смачной, но подтянутой задницей.

      Пользуясь настроением, Обоснуй придвинулся к вору ближе и попытался обозначить волновавшую его проблему:

      – Тебе видней, Варшава, а только зря мы вчерася центровых отхлестали. Хлопотно может статься…

      – Боишься или опасаешься? – вор спрятал улыбку, оставил только незаметную язвительную усмешку на дне прищурившихся глаз.

      – Я к тому, что надо было бы… – Обоснуй, не замечая подвоха, начал было развивать мысль, а вор помог ему дорулиться, якобы добродушно покивав:

      – Один мой знакомый квартальный посадил как-то жану на пятнадцать суток за мордобой посуды в местах приема пищи. И изрек: «Жакон есть жакон!» Мудрый человек! Опорный пункт власти блатные, крестясь, обходили…

      – Вот и я про то же… – обрадовался Обоснуй и прям-таки полез в яму, в два удара выкопанную ему вором. – Заранее если бы поддержку нашли у…

      Свалиться в яму окончательно Варшава ему не дал, звонко перебив:

      – Библия не нами писана! Коммунары, которые на маленькую букву «бе» – видал, как за свою идею в харю целются?! Дорога на Воркуту впритык костями троцкистов-утопистов застлана! И потому власть их – как кол в мерзлом грунте – не расшатаешь! А тут каждный фраер на вора кожу морщить будет! Сначала с цветными все «по делу» договариваются, а потом? Нишкни от греха!

      – Да что ты, что ты? Я и права не имею… – мигом отшатнулся от него к тут же отвернувшимся пацанам Обоснуй.

      – С чего начинается биография вора? – утратив интерес к Обосную, Варшава обвел глазами всех, но остановился на Гоге.

      – С малолетки сидеть, в армии не служить и… и… – Гога начал чеканить, словно молодой рядовой, но запнулся и завертел головой, ища поддержки. Взгляд его упал на Обоснуя, но тот только ниже опустил голову. Гога перестал дышать.

      Варшава насупился,