Тульский – Токарев. Часть 1. Андрей Константинов

есть настроение?

      – Александровские, что ли, опять напутали? – «догадался» Гоша. Артур быстро развернул его за плечи в нужном направлении и зашептал торопливо:

      – Сфокусируй – Кое-Как с ментами… Въехал? Без рукопашной. Обгоняем. Ты – немой. Делаешь, как я. Тереть некогда.

      Гога кивнул, не думая:

      – Ну, Тульский, будем тонуть – без тебя не захлебнусь. Поперло!!!

      – Если тонуть, Гаврюша, то лучшая позиция – рыбья. За группу – больше дают.

      – Не учи моченого!

      – Не тявкай.

      Варшава задумчиво посмотрел им вслед, вздохнул и побрел на 5-ю линию к знакомому банщику, в прошлом имевшему прозвище Есаул – из-за кавалерийской осанки и постоянно снисходительного тона.

      Жизненный опыт показывал Варшаве, что в лучшем случае он увидит ребят к вечеру – в синь избитых.

      – Ничего, – сказал вслух вор, давя в себе переживания, – мусора в грунт втопчут, но ведь не покалечат…

      Между тем Артур и Гоша, промчавшись по лабиринту проходных дворов (на Васильевском надо родиться, чтобы не блуждать в проходняках), осторожно выглянули из подворотни метрах в пятидесяти перед оперативниками.

      Артур чуть шатнулся назад за смятую постоянными пинками молодежи водосточную трубу и выровнял дыхание.

      – Все, Гога, не дыши.

      Чинно и благородно они вдвоем не спеша вырулили на улицу.

      …Кое-Как, уже приняв свершившееся за факт, не особо сопротивлялся, но куражился вовсю, смущая и сбивая с панталыку интеллигентски рефлексирующую потерпевшую:

      – Дамочка, вы обратите внимание – получается-то как: кошель якобы я взял, а топорщится он почему-то в левом кармане гражданина начальника!

      Витя Андреев действительно подобрал скинутый кошелек за сиденьем в трамвае и сунул себе в брючный карман, и тот купеческой мошной обвис чуть выше колена. Если бы Кое-Как резанул сумку у рыночной торговки – она бы нашлась, как ответить, но сейчас Андреев придерживал за локоток особу воспитанную и думающую, работать с такими потерпевшими было и проще, и сложнее – нравственность, она штука тонкая.

      – Игорек, у-го-мо-нись, – по слогам выговаривал Витя Андреев, но Кое-Как угомониться не желал:

      – Не надо! Я, может, желаю гимн Родины… Граж… – Тычок под ребра заставил его поперхнуться.

      Оперативник Жаринов без злости, с одним лишь только мудрым провидением негромко предупредил:

      – В камере с махрой – остро, не скули потом.

      Кое-Как не внял и снова заблажил:

      – Гражданочка, нет, вы заметьте: как придем, вы – писать, чего не видели, а деньги ваши выкрошат из меня. Вы, я вижу, университет… Ах ты ж!.. – Кое-Как согнуло от боли в вывернутом указательном пальце. Жаринов укоризненно покачал головой.

      Потерпевшая между тем смущенно думала о том, что кошелек действительно украл вот этот вот мазурик, хотя она и впрямь ничего не видела. Запомнила лишь давку и потом – рубашку сотрудника, выскочившую