Отвергнутый наследник. Эрин Уатт

первый урок Хартли, лекция уже началась. Все места рядом с ней заняты. Ее окружают горшочные растения – полные самомнения детишки, которые поглощают весь кислород. Я подхожу к одной девчонке, которую знаю и которая мне не нравится.

      Наклоняюсь над ее столом.

      – Твоя машина горит.

      – О боже мой! – взвизгивает Синтия Паттерсон и пулей вылетает из класса.

      Самодовольно ухмыляясь, я отодвигаю освободившийся стул и усаживаюсь.

      – Мистер Ройал, что вы делаете на моем уроке? – спрашивает учительница.

      Понятия не имею, кто это. Но, судя по морщинам у нее на лбу, от которых она пытается избавиться при помощи ботокса, ей за сорок. Слишком стара для меня.

      – Хочу учиться. Разве все остальные здесь не за этим?

      – Это курс по истории феминизма.

      Я вскидываю голову.

      – Тогда я не понимаю, почему вы против меня. Если мы хотим добиться равенства полов, то этот курс должен быть обязательным и для молодых людей или нет?

      Учительница предпринимает последнюю попытку выгнать меня с урока.

      – У вас с собой нет необходимых книг.

      – Какие проблемы? Хартли поделится со мной. Мы старинные друзья. – Я поднимаю свой стол и ставлю его рядом со столом Хартли.

      – Что ты делаешь? – едва слышно, но требовательно спрашивает она.

      – У тебя есть потрясающая способность – кричать шепотом, ты знала об этом? – Я перекладываю одну из ее книг себе на стол.

      – А у тебя есть потрясающая способность выводить меня из себя.

      – Я совершенствовал эту способность с рождения. Мама говорила, что я появился на свет, размахивая кулачками. Спасибо, что помогла мне вчера.

      Запустив руку в карман, я быстро оглядываю кабинет и незаметно под столом тыкаю Хартли ее же ключом.

      Она испуганно вздрагивает, а потом смотрит вниз и тут же напрягается.

      – Я же попросила тебя оставить ключ в почтовом ящике, – шепчет она.

      – Решил, так будет проще.

      Хартли изучает мое лицо.

      – Ты, наверное, заключил сделку с дьяволом. Это единственное объяснение тому, как отлично ты выглядишь после ночи попойки и того, как тебя вчера отделали.

      – Никто меня не отделал.

      – Да? Это поэтому ты вырубился? И тебя не били по голове так сильно, что ты даже не мог смотреть прямо перед собой?

      – Все именно так.

      Хартли лишь качает головой. Ее челюсти по-прежнему крепко сжаты. Училка бубнит перед классом что-то о третьей волне феминизма. Она явно не в курсе, что ее почти никто не слушает.

      – Зачем ты здесь? – наконец спрашивает Хартли.

      – О, а я разве не сказал тебе? Теперь у нас все уроки общие.

      Она резко разворачивается ко мне.

      – О господи.

      – Ну, кроме музыки. У меня нет слуха.

      – Боже мой, – снова повторяет она.

      – Я знал, что ты обрадуешься.

      Хартли стонет так громко, что все головы поворачиваются в нашу сторону.

      – Что случилось, мисс Райт? – вежливо спрашивает учительница.

      Хартли стискивает