Христианство. Три тысячи лет. Диармайд Маккалох

в которых вспоминаются Рождество и Воскресение Христа – но всякий раз утверждается, что родился и воскрес не кто иной, как «Святый Боже». Благодаря этому обостренному сознанию неразрывности во Христе Бога и человека особую роль в благочестии, литературе и искусстве как Армении, так и Грузии начал играть крест. Одна из самых распространенных скульптурных форм в Армении – прямоугольные обелиски с высеченными на них крестами, тщательно отделанными и разнообразно украшенными.[483]

      Эфиопия: христианство «единения»

      Пожалуй, самый знаменательный и экзотический триумф монофизитства за границами Византии состоялся далеко на юге, даже южнее Нубии, – в Эфиопии. Пути проникновения христианства в эту отдаленную горную местность неясны: о них известен лишь немногословный и загадочный рассказ в Книге Деяний, где Филипп, один из первых христианских вождей в Иерусалиме, встречается с евнухом, слугой «царицы эфиопской», с изумлением и восторгом услышавшим о том, что иудейские пророчества исполнились в пришествии Христа.[484] Первые исторические сообщения относятся к IV веку; из них очевидно, что христианство пришло в Эфиопию не с севера, из Египта, но с востока – через Красное море, путем давних торговых контактов с Аравией и, через Аравию, с Сирией. Именно сирийскому купцу Фрументию приписывается обращение Эзаны, негуса (царя или императора) могущественного царства Аксум на севере Эфиопии. Монеты Эзаны свидетельствуют об обращении не менее личном и драматическом, чем обращение Константина: полумесяц и две звезды – традиционные национальные символы – на них резко сменяются крестом. Сохранилась надпись на греческом, в которой Эзана отказывается от своего статуса сына эфиопского бога войны и вместо этого вверяет себя заботам Троицы.

      Аксумские скульптуры

      Энергичный монарх, полный решимости оставить о себе вечную память как в этом мире, так и в будущем, Эзана положил начало традиции аксумской монументальной религиозной скульптуры, поразительной, хотя и сложной для истолкования; это огромные каменные стелы, имитирующие башни, с множеством окон и дверей. Некоторые из них поистине громадны: одна, изначально, по-видимому, более ста футов высотой (судя по всему, немедленно после ее возведения она обрушилась), представляет собой один из самых крупных обелисков Древнего мира.[485] Сообщают также – и нет оснований этому не доверять, – что Эзана установил контакты с Александрией и обратился к епископу Афанасию с просьбой прислать его народу епископа. Так с самых ранних времен сложилась любопытная традиция, существовавшая шестнадцать столетий, вплоть до 1951 года: епископ (абун) Эфиопской церкви никогда не избирался из эфиопов, но всегда приглашался из Коптской церкви, за сотни миль к северу; и, как правило, был единственным епископом на всю страну.[486]

      Власть царей и настоятелей монастырей

      Это означало, что в церкви абун – престарелый чужестранец, говорящий на ином

483

Nersessian, “Armenian Christianity”, 31–32; P.Cowe, “The Armenians in the Era of the Crusades 1050–1350”, in Angold (ed.), 404–429, at 412. Подробнее о месте креста в монофизитском богословии и богопочитании см. в: Horn, Asceticism and Christological Controversy in Fifth-century Palestine, Ch. 5.

484

Деян 8:26–40.

485

S.Munro-Hay, Ethiopia, the Unknown Land: A Cultural and Historical Guide (London, 2002), 236, 272.

486

Мрачный след раскола, произошедшего в 1951 году, – живое свидетельство мелочной злобы и мстительности христиан – можно найти в иерусалимской церкви Святой Гробницы. Копты изгнали эфиопских христиан из тех покоев, которые занимали они в течение столетий в храмовом комплексе Коптского патриархата. Тогда эфиопы соорудили себе хижины в нескольких ярдах от церковной кровли и по сей день живут там в благочестивой бедности и лишениях: так, всю воду для себя им приходится носить через дворы и по двум крутым лестничным пролетам.