Чужой среди своих. Виктор Тюрин

подскочил на кровати и оглянулся по сторонам. Я с интересом наблюдал за ним.

      – Это что? Я в общаге?

      – Ты с чего так нализался? С радости или с горя?

      – Ох! Голова как болит.

      – Пить надо меньше!

      – Тебя бы из дому выгнали, ты бы еще не так запил!

      – Не понял. Тебя из дому выгнали?

      – Не тебя же, – буркнул тезка, морщась и потирая виски. – Сколько времени?

      – Время в институте на лекциях сидеть.

      – Сам чего там не сидишь?

      – Ну ты и нахал. Сначала узурпировал мою кровать, а сейчас на лекции гонишь!

      – Извини. Просто поздно было, и я не знал, куда ехать.

      – У тебя что, подруг мало?

      – Так мне посоветоваться надо было! Черт! Как в горле пересохло! У тебя попить ничего нет?

      – Водка.

      Костю передернуло.

      – Ну и шутки у тебя. И так тошно, а…

      Я достал задвинутую под кровать сумку и вытащил оттуда буханку хлеба, три банки тушенки, сало, завернутое в тряпицу, и бутылку водки. Все эти продукты я реквизировал у немецкого шпиона, полагая, что мертвецу они не понадобятся.

      – Верю. Не шутишь, – скривился Костя. – А чай есть?

      – Все есть. И даже какао с коньяком, – я на секунду задумался. – Черт с тобой! Заодно и сам поем. Одевайся, умывайся и пойдем.

      Пока тезка приводил себя в порядок, я думал, что делать с оружием. Расставаться с ним не хотелось, словно ребенку с любимой игрушкой.

      «Возьму с собой».

      К удивлению Кости, я повел его не в студенческую столовую, а в кафе. Тот сначала залпом выпил два стакана яблочного сока и только потом принялся есть омлет, запивая горячим чаем. Свою порцию я съел быстро и теперь смотрел, как тот нехотя доедал омлет.

      – Рассказывай, что ты там натворил.

      Оказалось, что вчера вечером его отец пришел злой и совершенно неожиданно приревновал сына к своей молодой жене. Оленька и Костик клялись и божились, что ничего между ними не было и быть не может. Папа Костика выслушал их, потом заперся в своем кабинете и, как истинный интеллигент, начал пить горькую. Оленька все это время плакала навзрыд под его дверями, а Костик сидел в своей комнате тихо-тихо, изображая мышь под веником. Ближе к ночи папа вывалился из кабинета, затем пришел в комнату сына и патетически заявил, что змея, которую он согрел на своей груди, больше не может жить в его доме.

      – Так и сказал? Змея?

      – Да. Так и сказал. А что?

      – Ты же он, змей…

      – Змей! Змея! Какая разница! Главное, что он выставил меня за дверь!

      Правда, сын ушел не просто так, а сумел прихватить с собой бутылку вина, выдержанного марочного портвейна. Половину бутылки выпил на улице, а с остатком приехал в общежитие и стал меня ждать, а так как ребята от вина отказались, он и прикончил бутылку в одиночку.

      – И что дальше будет? – поинтересовался я.

      – Может, он так спьяна зверствовал, – предположил Костик.

      – Считаешь, передумает?

      – Не знаю, – помрачнел тезка.

      – А причина есть?

      – Поверь! Мне-то тебе зачем врать! Не