Привет из прошлого. Яна Лари

ется сомнению. И зачастую напрасно. С незнакомцами же дела обстоят ещё хуже, особенно если интуиция, как в моём случае, бессовестно халтурит.

      К 20 годам я окончательно убедилась в своей феноменальной способности притягивать неприятности и живой интерес моральных уродов всех мастей и социальных статусов. Видимо, моя невезучесть неистребима, вследствие чего я с завидным упорством продолжаю наступать на одни и те же грабли и единственный человек, помыслы которого для меня прозрачны – я сама. Что касается остальных, утверждать берусь лишь одно – среди достоинств и пороков, в каждом из нас непременно живёт одержимость. Все мы чем-то одержимы, будь то монашка, образцовый студент, уголовник, бизнесмен или загнанная рутиной домохозяйка. Абсолютно все.

      Например, мужчина, который сейчас напевает, открывая шампанское в соседней комнате, помешан на девственности. Он даже собирается заплатить мне за неё неплохие деньги. Ну, этот хотя бы знает что ему для счастья нужно. Я тоже знала, лет семь назад, когда ещё продолжала упрямо верить, что хоть кому-то есть до меня дело. Прозрение оказалось болезненным и чуть не стоило мне жизни. Благо от той глупышки осталась лишь небольшая татуировка сзади на шее – линия кардиограммы с вплетённой посередине надписью "Бес" и лютая ненависть к мужчинам. Больше ничего.

      Бес…

      Прозвище царапает подсознание, вызывая горькую полуулыбку. Я не любитель ворошить прошлое, но вопреки желанию, оно контролирует все уголки моей памяти, острыми крючьями впивается в нервы, раздирая их ночными кошмарами, чтобы мучить, дотошно прорисовывая каждую деталь. Но сейчас я не сплю, а значит, могу прогнать их силой воли, убеждая себя, что мне совсем не интересно знать, что с ним стало. Мотает ли он срок, закрыт ли в психбольнице, жив ли. Когда твоим смыслом жизни становится другой человек, это всегда кончается болью. А я устала с ней бороться. Сломалась.

      – Майя, у тебя всё в порядке?

      Мужской голос из-за двери ненавязчиво намекает, что мой побег катастрофически затягивается. Меня заждался "покупатель", зрелый мужчина, подписанный в сети просто Егор. Собственно это всё, что я о нём знаю. Ну, не считая его явного нетерпения приступить к классической прелюдии в виде лёгкой беседы за бокалом шампанского, так что прятаться в ванной комнате не самая удачная моя мысль. Особенно учитывая, что разочаровывать его не в моих интересах.

      – Уже выхожу, только чулок поправлю – лгу я, прикрывая глаза, и особо не скрываю дрожащего в тоне волнения. Моё стеснение его распаляет, отвлекая от прогрессирующей нервозности. Недоброе предчувствие стремительно превращает меня в дерганого подростка. По сути, я и внешне не далеко ушла от этого образа: по-детски пухлые губы, большие доверчивые глаза, на лице ни грамма косметики и рост 157 см… идеальная игрушка для обеспеченного чудака, вбившего себе в голову идею непременно стать у кого-то первым. Даже если эту возможность придётся купить. Он хочет потешить своё эго, не взваливая на себя особых хлопот и обязательств, ну а мне чужда романтика и очень нужны деньги. Желает наивности – значит, будет ему наивность. Егору не обязательно знать, что её во мне уничтожали годами, методично забивая подлостью пока она не обернулась недоверием ко всему живому.

      – Выходи, не бойся. Я даже свет приглушил…

      – Не могли бы вы включить музыку? – робко предлагаю, стараясь как можно быстрее набрать и отправить короткое, но крайне важное сообщение. – Я, кажется, видела здесь стереосистему.

      – Обязательно включу, только перестань "выкать".

      – Извините… то есть извини, Егор. Всему виною нервы.

      – Не волнуйся, пчёлка. Обещаю, всё будет красиво.

      Его слова хоть и звучат искренне, действуют на меня с точностью до наоборот. Страх ледяными лапками снуёт вдоль позвоночника, подсказывая, что сегодняшняя затея ничем хорошим не кончится. И вроде бы всё учтено: выбранный Егором врач подтвердил мою невинность, мы на нейтральной территории, в уютной съёмной квартире, деньги при нём, да и мужчина в целом производит приятное впечатление, но колени всё равно дрожат.

      Беспокойство настолько подтачивает мою решимость, что едва заслышав его удаляющиеся шаги по кафельному полу, крадусь к входной двери, чтоб отпереть её и с трудом душу в себе порыв сбежать. Да уж, нервы действительно ни к чёрту. Так жить нельзя, определённо пора что-то менять, на что-то решаться. Например, влюбить в себя этого Егора и попробовать наладить совместный быт. Попытаться сделать хотя бы шаг навстречу нормальным человеческим отношениям.

      Ой, дура… бредовость собственных мыслей растягивает губы в злой улыбке. Размечталась, сказочница, видать недостаточно ещё жизнь потрепала.

      – А вот и я, – неуверенно захожу в затопленную мягким полумраком спальню, опасливо отмечая полыхнувший голодом взгляд Егора. Тихо играет обещанная музыка, одуряюще пахнет цветами и свежей клубникой. Он непринуждённо полулежит посреди разобранного дивана, символично застеленного белым покрывалом. Наверняка хочет кровью моей полюбоваться, чёртов извращенец.

      – Потанцуй для меня, пчёлка, – просит мужчина, перетирая между пальцев один из щедро рассыпанных повсюду лепестков, и я безоговорочно