Изнанка судьбы. Алина Лис

подходите. Да, у вас нет состояния, но я достаточно богат, чтобы не нуждаться в дополнительных средствах. Зато вы и ваши родственники никогда не станете пытаться диктовать мне, что делать.

      Я недоверчиво посмотрела на графа. Сейчас он казался почти милым, а его слова – пусть неромантичными, но разумными. Я и не надеялась выйти замуж по любви. Я вообще выйти замуж не надеялась.

      Кто он? Мой детский страх, личное чудовище из липких кошмаров? Или обычный мужчина, которому просто не повезло родиться с горбом?

      Он ведь наш сосед уже много лет, и никто, кроме меня, его не боится и не чувствует запаха крови.

      Не сделаю ли я величайшую глупость в своей жизни, отказав ему?

      Я уже открыла рот, чтобы сказать, что согласна, когда он оскалился и сразу стал похож на волка, который долго и успешно притворялся собакой.

      – А если ты откажешься стать моей женой, я все равно найду способ, – его рука впилась в плечо, оставляя синяки. – Ты будешь принадлежать мне.

      – Больно!

      – Разве это больно? Ты даже не представляешь, что такое настоящая боль. Тебя ведь никогда не били, Элисон?

      В снисходительном тоне мне почудилось обещание. Даже живот заболел от страха, и я решилась.

      – Я скажу маме, что вы грозились меня мучить!

      Он засмеялся мне в лицо, словно этого и ждал:

      – Давай! Беги к матери и расскажи, как твой жених обещал замучить тебя до смерти. Батлемская лечебница для умалишенных ждет! Знаешь, что там делают с пациентами?

      Граф прикрыл глаза, и его голос изменился, зазвучал глухо, чуть надтреснуто:

      – Их держат взаперти, как животных. В грязи, за решетками, вдалеке от солнечного света. В рубище. Они постоянно кричат, стонут и воют, – он содрогнулся, словно от воспоминания. – А уж какая там вонища…

      Еще немного, и у меня бы точно начался припадок. Я прикрыла глаза, силясь побороть дурноту, как от морской болезни.

      – Держат всех вместе – мужчин и женщин. Догадываешься, чем это заканчивается? Ублюдков, которые рождаются от подобных союзов, сразу забирают от матери на воспитание в дом призрения. И можно рожать следующего. Особо буйных заковывают в цепи или привязывают к кроватям ремнями. А если будешь слишком беспокойным пациентом, тебе пробьют голову зубилом, чтобы выпустить демонов. Вот здесь, – он ткнул узловатым пальцем мне в висок. – И после этого тебе уже будет все равно, где ты находишься сейчас и кем была когда-то.

      Я не хотела слушать его рассказ, но не слушать его было невозможно. Слова повисли в воздухе – тяжелые, правдивые и оттого особенно жуткие.

      – Вы там были? – спросила я, еле шевеля губами.

      Ни одна сплетня о Блудсворде не упоминала Батлемскую лечебницу для умалишенных, но так рассказывать можно, только если сам прошел через ад и вернулся.

      Граф помедлил и кивнул. Мне показалось, что в его темных глазах мелькнул страх.

      И я вдруг поняла, что сочувствую его сиятельству.

      Батлем. Незримый меч над моей головой, причина, по которой я, как умею, скрываю свои странности.

      Дверь