Птица и меч. Эми Хармон

тут же забежал вперед и раскинул короткие толстые ручки, пытаясь меня остановить. Я спокойно обогнула его. Я не собиралась дерзить, но у меня не было возможности постоять за себя в споре, а идти и слушать я могла одновременно. В отличие от Буджуни. Его рот и ноги работали только по очереди, и теперь тролль почти повис у меня на руке.

      – В каких-то милях отсюда идет война! Война! Где дерутся сотни ополоумевших мужчин и дикие твари, которым утащить женщину за волосы – раз плюнуть! А если бы они наткнулись на юную девушку, которая спит на полянке, как подарок фэйри?

      Я кивнула, показывая, что поняла. Но Буджуни это не удовлетворило.

      – Твой отец отрежет мне бороду, если узнает, что ты через ночь сбегаешь в лес поболтать с деревьями! Ты что, хочешь лишить бедного Буджуни последней надежды на личное счастье? Да какая троллиха посмотрит на меня без бороды? – И он вздрогнул в искреннем ужасе.

      Я мягко потянула его за руку и продолжила путь вперед. Похоже, Буджуни совершенно захватили пугающие перспективы лишения бороды, так что я позволила мыслям соскользнуть на войну в Джеру – войну, за которой мой отец и его советники следили с самым пристальным вниманием. Король лично разбил лагерь на наших землях, окраины которых превратились за последние месяцы в передовую. Как и его отец, юный правитель чаще рубил головы со спины коня, чем сидел на троне. Но на этот раз противостоящие ему создания были страшнее любого тирана.

      Даже наверняка преувеличенные, слухи о вольгарах вызывали неподдельный ужас. Говорили, что они убивают ради свежей крови и плоти, веря, будто таким образом перенимают жизненную силу жертвы. У их предводителя, известного просто как Вожак, были крылья грифа и бритвенно-острые когти. Своей армией он командовал с воздуха, наблюдая за полем боя из-под облаков. Порта сдалась первой, за ней, усеянные трупами, пали Вилла и Дендар. Теперь вольгары продвигались на рог, надеясь полакомиться жизненной силой Джеру, хотя король Золтев давно истребил всех Одаренных.

      Сейчас его наследник со своей армией сдерживал наступление в долине Килморды. Мой отец разрывался между надеждой и верностью. Он был одним из вассалов Джеру и, разумеется, желал вольгарам поражения. Но с не меньшей силой он желал и занять трон. При идеальном раскладе король Тирас должен был пасть в бою – но только после того, как одолеет Вожака и его стаю нелюдей. Тогда мой отец смог бы надеть корону, не замарав рук.

      Умирая, мама напророчила старому королю, что он потеряет душу, а его сына отнимут небеса. Слова ее сбылись не вполне: Золтев давно умер, что сталось после этого с его душой, было никому не известно, а вот Тирас до сих пор пребывал в добром здравии, хоть мой отец и надеялся, что это ненадолго. Он был следующим в очереди на престол и жаждал трона так же, как я жаждала свободы. Мама предсказала, что я больше не произнесу ни слова, но если умру, отец тоже погибнет. Ему не приходило в голову усомниться в ее словах, поэтому следующие пятнадцать лет я провела под замком и на привязи. Отец с тревогой выискивал во мне признаки нездоровья и ежеминутно ненавидел