Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница (сборник). Мэри Стюарт

рад, – коротко сказал он в заключение.

      – Что Бедуир здесь? Понимаю.

      – Нет. Что Колгрим опять спасся.

      – Вот как?

      – Он храбрый воин.

      – Но все равно тебе придется его убить.

      – Знаю. Ну а теперь…

      Слуга отступил в сторону. Король стоял, облаченный в темно-серые одежды, плащ его был подбит роскошными мехами, меховой ворот обнимал шею. Из внутреннего покоя вышел Ульфин, в руках у него был резной ларец, где на вышитой подушке, переливаясь рубинами, покоился Утеров королевский венец. Такие же рубины искрились красным огнем на плече и груди Артура. Но когда Ульфин протянул ему ларец, Артур покачал головой.

      – Сейчас не надо, мне кажется, – сказал он.

      Ульфин захлопнул крышку ларца и вышел из комнаты вместе с облачавшим Артура слугой. Дверь затворилась. Артур еще раз нерешительно покосился на меня, опять напомнив мне Игрейну.

      – Должен ли я так понимать, что она ожидает меня прямо вот сейчас?

      – Да.

      Он потрогал фибулу у себя на плече, уколол палец, чертыхнулся. И сказал с полуулыбкой:

      – В таких делах ритуал, я думаю, еще не разработан? Как полагается себя вести, когда встречаешься с матерью, которая отказалась от тебя при рождении?

      – А как ты встретился с отцом?

      – Это другое дело, согласись.

      – Да. Хочешь, я тебя ей представлю?

      – Я как раз собирался об этом просить. Ну что ж, не будем откладывать. В некоторых случаях промедление ничего хорошего не сулит… А ты уверен насчет ужина? Я с рассвета ничего не ел.

      – Уверен. Когда я выходил, как раз послали за новыми кушаньями.

      Он набрал полную грудь воздуха, словно пловец перед тем, как прыгнуть в воду.

      – Тогда пошли?

      Она ожидала его, стоя у кресла в кругу света, падавшего от очага. Румянец прихлынул к ее щекам, и отблески пламени перебегали по лицу, окрашивая розовым даже белые складки покрывала. Сейчас, когда не видно было теней под сияющими глазами, она снова казалась молодой и прекрасной.

      Артур остановился у порога. На груди у Игрейны голубыми искрами затрепетал сапфировый крест. Она приоткрыла губы, но так и не произнесла ни звука. Артур медленными шагами двинулся к ней, храня по-детски важный, напыщенный вид. Я шел рядом, мысленно повторяя слова, которые должен был сказать королеве, но в конце концов обошлось вообще без моего вмешательства. Королева Игрейна, не раз выходившая с честью и из более трудных положений, все взяла в свои руки. Она устремила ему навстречу пронзительный взгляд, словно заглядывая в самую его душу, а затем присела до полу в реверансе и кротко произнесла:

      – Милорд.

      Он поспешно протянул руку, потом обе, поднял королеву на ноги. И, запечатлев на ее щеке короткий вежливый приветственный поцелуй, только задержал на мгновение в своих ее руки.

      – Матушка, – произнес он как бы на пробу. Так называл он одну лишь Друзиллу, жену графа Эктора. И тут же с облегчением поправился: – Госпожа. Я весьма сожалею, что не имел возможности быть