Твои электронные цветы. Александра Дельмаре

домике, с пристроенной к дому крошечной кухней, увитой виноградом. Какое счастье, что созревшие чёрные гроздья можно было рвать и есть, сколько хочешь, вволю!

      В те дни впервые увиденное огромное море поразило девочку, эта живая, пугающая и манящая, зеленовато-синяя бездна, не раз снилась ей зимой. Море влюбило её в себя, подарив радость ежедневных купаний, часто, подолгу, до блаженной усталости во всём теле. Картинки тех дней всплыли сейчас в Вериной памяти. Вот она не в трусиках, а в новом, по понятной причине, впервые купленном раздельном купальнике, бросается в волны, в яркое солнце, которое отражается в воде. И тут же пулей выскакивает назад, потому как что-то мокрое, скользкое коснулось руки. Медуза! А какой-то мальчишка смеется и показывает на неё пальцем…

      Тогда на Веру накатило стихоплетство, и она мучила маму немудрёными стишками. «Эй, животик, загорай, куплю тебе я каравай! Загорайте, ножки, куплю вам босоножки!» А мама смеялась, закидывая голову назад, красивая, молодая и такая родная. Ей улыбались симпатичные мужчины, пляжные ловеласы, ловили взгляды, искали её внимания. Они пробыли здесь две чудесные, незабываемые недели, наполненные солнцем и морем, прекрасным ничегонеделанием, ленивыми разговорами взрослых на пляже и долгими прогулками перед сном.

      * * *

      Народ вовсю готовился к выходу. Вера тоже достала свой багаж, поставила рядом дамскую сумочку и снова повернулась к окну. Вот он, перед глазами, удивительный город, в котором ей было так хорошо, так славно… Сердце привычно сжалось, и слёзы подступили к глазам, как всегда, когда она вспоминала маму…

      Пассажиры дружно потянулись на выход, уже распрощались и исчезли её попутчики. Ну всё, надо идти! Вера взялась за ручку своего чемодана, потянулась за сумочкой. Сумки не было!

      – Чёрт! Чёрт! Чёрт!

      Она ещё раз осмотрелась вокруг, хотя страшная мысль, что сумку прихватил, проходя мимо, какой-то нечистый на руку пассажир, уже определилась в сознании. И отчаяние сразу навалилось, терзает душу.

      Что делать? Бежать на перрон, высматривать в толпе человека с её серой сумкой?! Стоп, вряд ли он так глуп, чтобы позволить девушке легко сделать это. Сказать, что Вера была страшно расстроена – это ничего не сказать. Она была в гневе, на себя, на этого подлеца, эх, попался бы он ей сейчас, под горячую руку! Отхлестала бы по щекам для начала.

      Девушка бросилась к выходу, где проводница выпроваживала последних пассажиров. Она-то и посоветовала Вере быстрей обратиться в полицию, чтобы по горячим следам полицейские могли попытаться найти вора. Подошедший к вагону Сергей, узнав, в чём дело, потащил её в отделение.

      Сочинский вокзал жил своей обычной вокзальной жизнью, полной суеты, толкотни спешащих людей, радостных встреч и невесёлых расставаний. В киосках восседали продавцы прессы и сувениров, по большей части дамы, похожие на учительш советской эпохи. Здесь же предлагались пирожки, напитки, мёд, орехи и много чего ещё, что, по-видимому, должно заинтересовать пассажиров.