Одиссей. Владычица Зари (сборник). Генри Райдер Хаггард

до палубы, где стоял алтарь божков-карликов, на котором все еще тлели остатки жертвоприношения. Здесь он расщепил своим мечом несколько сломанных стрел и древки пик на тонкие лучинки, положил их в медную жаровню и зажег снизу от тлеющих курений. Щепки скоро разгорелись, и огонь осветил полуденную ночь, заиграл на лицах мертвых сидонцев, которые перекатывались по палубе с борта на борт, потому что корабль то взлетал на гребень волны, то скатывался вниз, засверкал оранжевым пламенем на золотых доспехах Скитальца.

      Никогда еще не доводилось ему совершать такого странного путешествия, он плыл один, в обществе мертвецов, плыл в бескрайнюю, беспросветную черноту, в страну, о которой ничего не знал. На корабль то и дело налетали странные порывы ветра. Ветер вдруг яростно обрушивался и так же неожиданно стихал, тут же налетал с другой стороны, сзади, спереди и мчался прочь, гоня судно по волнам. Скиталец не знал, плывет ли он на юг или на север, не знал, сколько прошло времени, потому что солнца не было. Его окружала безрассветная ночь. И все же душа его ликовала, он снова чувствовал себя молодым, прошлые горести были забыты – такой могучей силой обладал напиток богини и такое упоение он испытал, сражаясь с сидонцами.

      – Преисполнись мужеством, сердце! – воскликнул он, как часто восклицал в былые времена. – Случались приключения и пострашнее.

      – Преисполнись мужеством, сердце!

      Схватил лиру, которая была на корабле мертвых сидонцев, и запел:

      Средь черного мрака

      Плывет мой корабль,

      Плывет по кровавому морю.

      Я один в этом мраке,

      И путь мне неведом,

      Крепись, мое сердце,

      Прочь, страх!

      Я все пережил —

      Гнев богов, скитанья, сраженья,

      Товарищей гибель,

      Потерю любимой жены,

      Разоренье любимой Итаки…

      Крепись, мое сердце!

      Прочь, страх!

      Пока он пел, в темноте начало разливаться слабое и очень далекое красноватое свечение, словно в мире мертвых занималась заря. Он направил корабль к этому свечению и скоро увидел два высоких столба пламени и между ними узкий просвет ночного мрака. Подплыв ближе, он разглядел, что это не столбы, а словно бы гигантские погребальные костры над телами убитых воинов, сложенные на вершинах крутых утесов гладкого черного базальта, их ревущее пламя возносилось к самому небу и плясало на волнах пролива, стиснутого с двух сторон этими огненными горами.

      Возле пролива сновали лодки с горящими фонарями на носу, они были похожи на светляков в ночи. Моряк в одной из лодок окликнул Скитальца и спросил на языке египтян, не нужен ли ему проводник.

      – Да, нужен! – крикнул ему Скиталец. Лодка подплыла, моряк с факелом в руке поднялся на корабль, но, увидев мертвецов на палубе, висящего на рее матроса, привязанного к железной балке капитана, а главное – золотые доспехи героя, вонзившийся в гребень шлема наконечник