Чушь в чешуе. Стихоюмор, местами черный. Эдуард Эстерис

юмор и пародии.

      © Эдуард Эстерис, 2018

      ISBN 978-5-4493-3075-8

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Басенки

      Мартышка и…

      Мартышка к старости искать чего-то стала.

      А от людей не раз слыхала,

      Что в вере высший смысл, в спасении души,

      И что молитвы очень хороши,

      Чтоб помощь поиметь в делах больших и малых.

      Что ж, храм недалеко, блистают купола —

      Пройдя обряд, крестом защеголяла,

      Блюдя посты и затвердив начала

      Двух-трех молитв, легко в гордыню впала.

      Уверовав, что к богу путь узнала,

      Всех поучать взялась,

      Судить, читать мораль,

      В глазах – огонь,

      слова тверды, как сталь.

      Хоть веры ныне в людях не излишек —

      Не радуюсь я святости мартышек.

      Царь и золотарь

      Жили-были мудрый царь и веселый золотарь.

      Правит царь страной как хочет, золотарь – вонючей бочкой.

      Отчего ж золотарю веселее, чем царю?

      Нелегко сидеть на троне, думать день об обороне,

      А назавтра, боже мой, о тяжелой посевной!

      Как идти путем неторным? Cсорить меж собой придворных,

      Чтоб от пакостных интриг не пропало царство вмиг?

      Не забыть о внешнем глянце, чтоб страна для иностранцев

      Привлекательной была. Царь крутился, как юла.

      Не до женщин, не до песен.

      Золотарь, однако, весел.

      Выпив водки, лезет в грязь, помолясь, не помолясь.

      В жизни много разных порций, бунтовать решили горцы,

      Чтоб не тратить время зря, их послали усмирять

      Кабинетных генералов (боевых осталось мало).

      Разгорается заря, в бой ведут золотаря,

      За победу, за отчизну, ну-ка, кровь, сильнее брызни!

      Смотрит в карту мудрый царь, ловит пулю золотарь.

      Худо-бедно, бедно-худо, замирили чудо-юдо.

      Слава батюшке-царю, честный гроб золотарю.

      Царь сердит, мрачнее ночи:

      – Кто теперь владелец бочки?

      Говорят ему в ответ, что наследников, мол, нет.

      Самодержец дернул ухом, воздух, брезгуя, понюхал:

      – Как спасти столицу мне от погибели в г… не?

      И пришлось, прикрывши вежды, допустить сюда приезжих.

      Из беднеющих краев словно тучи муравьев

      Налетели, набежали. Столько нужно ли? Едва ли.

      Спит в могиле золотарь, а царю все та же хмарь.

      Доморощенным бандитам свежей крови доля влита,

      И затейливая грязь по дорогам разлилась.

      Обыватель на приезжих смотрит зло: – А вдруг зарежут?

      – Эх, вот если б все как встарь! – по ночам тоскует царь.

      – Чтоб законом было слово каждодневное царево,

      Я б тогда… Но даже царь возвратить не сможет старь,

      И придется в море пенном плыть к нелегким переменам

      Всем, народу и царю. Легче всех золотарю.

      Совок и веник

      – Совок! Прямолинеен ты, негибок,

      Умом своим не можешь плоским ты

      Оценивать последствия ошибок,

      Альтернативы чувствовать финты,

      Ты неспособен грязь вокруг заметить,

      Ты – прошлое, тебе прогресс не мил,

      Зачем еще живешь на белом свете! —

      С надрывом резким веник говорил,

      – Вот я – другой, я мусор выметаю

      Из самых темных и глухих углов,

      Зло от добра умело отличаю,

      И в обличеньях праведных суров!

      Что ж, вымел мусор в середину зала

      Наш веник, потрудившись до отвала,

      А дальше что? Чтоб был в уборке прок,

      Опять взялась хозяйка за совок.

      Как быть, чтобы не тыкал веник носом?

      Обзаведусь, пожалуй, пылесосом.

      Дуб и плесень

      Жизнь безнадежно мало весит:

      Вчера еще могучий дуб

      Сегодня пожирает плесень,

      Лишь складка горькая меж губ

      Коры, недавно так надежно

      Ствол охранявшей от потерь,

      Ушел, утратив корм подножный,

      К другим дубам могучий зверь.

      Как знать, кто чистый, кто нечистый,

      Кому наш