Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника. Андрей Борисович Соколов

Англии. Их судьбы и отношения с Кларендоном складывались по-разному. Особую значимость эти свидетельства имеют, когда речь идет о его канцлерстве в годы Реставрации. Первым назовем Балстрода Уайтлока: близкий и любимый друг Хайда, ставший врагом, сторонником Долгого парламента и сподвижником Кромвеля. Оба стали первыми историками события, которое потомки назовут Великой Английской революцией. Труд Уайтлока «Мемориал об английских делах от времени правления Карла I» лишен анализа, сделавшего «Историю мятежа» великой исторической работой, но это добротный и исключительно важный источник. В нем есть строки, позволяющие заподозрить канцлера в коррупции и стремлении нажиться за счет прежнего друга. По словам российского литературоведа, Уайтлок, «безусловно, дайэрист, но весьма своеобразный: он до такой степени «лорд», «дворянин», «государственный муж», что не может поступиться своим «Высочайшим» достоинством даже в дневнике. Ни разу он не позволяет себе проявить какое-либо чувство: радости, огорчения, досады, недоумения, разочарования. Он не знает, что такое вопросительный или восклицательный знак, и в конце предложения или периода неизменно ставит точку» [134, 44–45]. Стиль Кларендона куда живее: иногда он пафосен, но чаще эмоционален, ироничен, даже насмешлив. До революции Хайд и Уайтлок были в отношениях, называемых «лучшие друзья». В эссе «О дружбе» Хайд утверждал, что один из принципов, определяющих отношения джентльменов, в том, что если друзья расходятся, то никогда не злословят по отношению друг к другу. К числу врагов Хайда относится супруга полковника Хатчинсона Люсиль, написавшая мемуары о жизни своего супруга, которого она, несомненно, любила и хотела, пользуясь связями при дворе Карла II, спасти после реставрации. В них можно найти довольно едкие суждения о канцлере.

      С иных позиций о нем писали два знаменитых современника: ученый, придворный и друг Джон Эвлин и ученый, во времена канцлерства Хайда чиновник Адмиралтейства, Сэмюэл Пепис. Дружеские отношения с канцлером установились у Эвлина в годы эмиграции и сохранялись до самого второго изгнания Хайда. Он всегда называл его «большим другом» и считал выдающимся государственным деятелем. Он осмеливался посещать дом Кларендона в недели опалы до его бегства в ноябре 1667 года. Возможно, он был одним из друзей, советовавших ему спастись, покинув страну. Так же высоко оценивал его Пепис, подчеркивавший глубокое понимание им государственных дел, его высокую квалификацию как юриста и способность убедительно и доходчиво докладывать окружающим свою точку зрения и аргументы. Впрочем, считал Пепис, людям иногда казалось, что превыше всего он ставит себя и свою логику.

      Несколько отличалось отношение Бернета, знавшего Хайда меньше, чем эти двое, писавшего окончательный вариант мемуаров уже в начале XVIII века. Хотя он не делал прямых выпадов, но есть ощущение, что Кларендона он недолюбливал. Отчасти это объясняется тем, что Бернет происходил из Шотландии, а отношение Хайда к шотландцам