Темнотропье. Дем Михайлов

вымершей казалась местность. Одним лишь жучкам и светлячкам было пофигу и они продолжали успешно светить. Причем с ультрафиолетом – ведь иначе как бы здесь оказалось так много зелени, без солнечного настоящего света-то? Я понимаю, что это мир виртуальный, но в Вальдире скрупулезно относятся к деталям, что не может не радовать.

      То есть – пока лягушки и жабы вопят во все глотки, я могу быть спокоен?

      Нет! Это может быть обманка. Или работает не всегда! Расслабляться нельзя. Но про мертвую тишину я запомню. А истошное кваканье буду воспринимать как вольный перевод с лягушачьего со следующим смыслом: «Розового нет на горизонте!».

      Я рискнул привстать. Никакой реакции со стороны коварного озерца. Я рискнул выйти на крохотную полосу кольцевого пляжика. Ступил на желто-черный песок, попрыгал, молодецки крикнул. Ничего. Никаких розовых кайманов в поле зрения. Тогда….

      Отступив от озера на шаг, встав на границе свободного песка и бамбуковых зарослей, я растянул губы в хищной улыбочке – научился от дейнозуха – и взглянул на обмершую лягушку двадцать восьмого уровня.

      Ну что? Пора делиться шкуркой, языкастая?

      – К-к-ку-а-а-а-а – отозвалась лягуха, глядя на меня. Телепатка?

      Показав ей шампур, я сделал им колющее движение и произнес:

      – Шиш-кебаб! По три лягухи на шампуре! Всего за серебряную монету! Хы! Удар!

      С последним словом я рванулся к амфибии и долбанул по ней шампуром, причем с такой силой, что лягушка и отпрыгнуть не смогла – ее вбило обратно в песок. Вот и началось веселье удалое боевое….

      На мое счастье лягушки оказались самыми простыми монстрами, обладающими лишь базовыми атаками наносящими чисто физический урон. Из особых способностей – длинный прыжок прочь, когда жизнь моба подходит к красной зоне. Лягушка отпрыгивает метров на пять в сторону воды, стремясь уйти от схватки. Тогда приходилось их либо догонять, либо оставлять в покое, ибо приближаться к озерцу мне жутко не хотелось. Жабы доставляли куда больше проблем, ибо били сильнее, прыгали дальше и были живучей своих сородичей лягушек. Поэтому я жаб и вовсе перестал беспокоить, предпочтя сосредоточиться только на лягухах. И как только приноровился, как только сумел определить алгоритм их поведения, рисунок лягушачьего боя, как дело пошло очень даже неплохо, причем с наименьшим вредом для моего собственного здоровья.

      Шампуров и камней я лишился на третьем десятке лягух – они попросту исчерпали прочность и превратились в труху. Булыжники найти не проблема, я мигом отыскал в песке увесистую замену, а вот с шампурами пришлось распрощаться. Жаль. Я так к ним привык…. Одежда так же начала превращаться в окончательное рванье. И вскоре я пожертвовал ее защитным бонусом, предпочтя остаться в подгузнике, с мешком и с фонарем за плечами. Но меня подобный наряд не смущал абсолютно. А дело шло и шло, забой лягушек продолжался с нарастающим темпом.

      Паузу я взял спустя полтора часа, когда в моем рюкзаке имелось тридцать четыре лягушачьи шкуры и четыре жабьи. Сидя на песке, я жевал молодой побег бамбука – оказавшийся съедобным, немного восстанавливающим жизнь, дающим бонус к силе и выносливости.