Код Онегина. Брэйн Даун

что это все-таки за документ такой. Ботаник вздохнул.

      – Разумеется, – сказал он, – документ не может быть тем, за что изготовитель пытается его выдать, это совершенно исключено – такие находки, знаете, существуют только в Голливуде…

      – Новодел? – Тут вздохнул и Саша.

      – Апокриф, вероятно, – сказал ботаник: видать, слово «новодел» ему чем-то не понравилось. – Меня смущает бумага… на первый, поверхностный взгляд она производит впечатление… Водяной знак… Если память мне не изменяет, она подходит под описание тридцать девятого номера…

      – Какого номера?!

      Ботаник продолжал лопотать взор:

      – Орешковые чернила… Да нет… Хотя, конечно… И все-таки… Взглянуть бы на контейнер… Вы бы попросили вашего товарища…

      Саша-то сказал ботанику, что бумажки нашел не он, а его товарищ. Теперь он подумал, что ботаник правильно интересуется насчет коробочки: по коробочке, наверное, проще понять, старинная она или нет. «Надо за ней съездить – может, молдаваны ее еще не выкинули. .» Потом Саша вспомнил слова антиквара и спросил:

      – Апочерк?

      – Почерк! – Ботаник усмехнулся. – При нынешних технических возможностях подделать этот почерк ничего не стоит. Экспертиза, конечно, это выявит. И бумага, и текст – все достаточно легко поддается экспертизе. Подделка автографов – дело столь же малоприбыльное, как и малопочтенное, а уж ТАКИХ автографов…

      – Какой же это автограф? – удивился Саша. Он знал: автограф – это роспись, какую ставят спортсмены или артисты, и Олег называл подписи в договорах автографами. Но тут была целая тетрадка… Однако ботаник пропустил его слова мимо ушей и продолжал:

      – Не надо быть пушкиноведом, чтобы… Визиточку вашу, будьте добры!

      – Нет у меня визиток, – соврал Саша. – Кончились, новых заказать не успел.

      И он продиктовал ботанику телефонный номер – просто набор цифр, который придумал только что. Неважно, автограф это, апокриф или все-таки рукопись. Он услышал главное слово. Он не идиот, чтобы даром отдавать кому-то Пушкина, когда можно его продать.

      – Ага, ага, – сказал Большой – он только что вернулся и быстренько пробежал глазами текст, – давай, продолжай в том же духе…

      – А ты разве не сейчас будешь вписывать мысли?

      – Нет, мне сейчас некогда… Немного погодя. Слушай, мне надо бежать…

      – Не уходи! – взмолился Мелкий. – Ну, хоть орфографию проверь!

      Большой вздохнул, присел на скамейку и стал терпеливо показывать Мелкому, как настроить компьютер, чтоб он сам исправлял ошибки. Мелкий был так потрясен открывшимися ему возможностями, что даже не заметил исчезновения Большого.

      Пока Саша ехал домой, голова его малость остыла.

      «Сколько может стоить подделка под Пушкина, хоть бы и на старинной бумаге? Ничего, наверное. Кому нужна бумага! Но если… Пушкин, конечно, не яйцо Фаберже, но все-таки…»

      Саша отер лоб ладонью. Сердце опять зачастило. Он остановился,