Любят только раз. Джоанна Линдсей

то, в чем она ему отказала.

      Его поцелуй не был похож ни на один из тех, что ей довелось испытать ранее. Теплые губы властно прильнули к ее рту, и Реджи казалось, что она растворяется в этом поцелуе.

      – Уходите, пока я окончательно не потерял голову, – хрипло сказал Николас.

      Он помог оцепеневшей Реджи выйти из кареты и проводил ее до особняка Мэлори.

      – Вам лучше не ходить со мной, – прошептала она. Дверь освещали фонари, и она уже представила, как на пороге возникает Тони и направляет пистолет на Николаса Эдена. – Нет необходимости меня сопровождать.

      – Дорогая моя, возможно, я достоин порицания, но еще никто не усомнился в том, что я джентльмен. А джентльмен всегда провожает даму до дома.

      – Вздор! Вы бываете джентльменом, когда вам это выгодно, а сейчас в вас говорит обыкновенное упрямство.

      Николас заметил ее тревогу и усмехнулся:

      – Вы боитесь за меня?

      – Да, боюсь. С Тони можно договориться, но порой он становится неуправляем. Он не должен вас видеть, пока я не объясню ему, что ничего особенного не случилось.

      Николас остановился и повернул ее лицом к себе:

      – Если он так легко приходит в ярость, я не отпущу вас одну.

      Он собирается защищать ее от Тони. Реджи с трудом подавила смех.

      – За меня не беспокойтесь. Мы с Тони большие друзья, он даже жертвует ради меня холостяцкой жизнью, забывая на время свои развлечения и привычки. А вот вам не стоит попадаться ему на глаза, – сухо добавила она.

      Николас подвел ее к двери и с усмешкой сказал:

      – Хорошо, я уступаю. Хотя если я что-то делаю, на то есть свои причины. И я провожу вас до двери.

      Реджи хотела возразить, но они уже были на крыльце. Замирая от страха, она молила Бога, чтобы их не услышали в доме. Обернувшись к Николасу, она прошептала:

      – Какие причины…

      Но он перебил ее:

      – Видите, теперь у меня есть повод еще раз пожелать вам спокойной ночи.

      Это была страсть, жгучая, испепеляющая. Для Реджи все перестало существовать, она чувствовала, что принадлежит только ему.

      Когда поцелуй закончился, Николас почти оттолкнул ее от себя, но продолжал сжимать ее руки, тяжело дыша и глядя на нее янтарными глазами.

      – Я хочу тебя, милая Регина. Не заставляй же меня слишком долго ждать.

      Когда она наконец очнулась, Николас уже уходил. Ей вдруг захотелось броситься за ним, но она сдержала этот порыв. Реджи стояла у двери с бешено колотящимся сердцем и подкашивающимися от слабости ногами.

      Возьми себя в руки, дурочка. Тебя ведь и раньше целовали. Но так – никогда!

      Реджи дождалась, пока Николас сел в карету, и, вздохнув с облегчением, вошла в дом. В ярко освещенном холле, к счастью, никого не было. Из полуоткрытой двери кабинета Тони в коридор проникал свет. Она медленно подошла, надеясь, что дядя сидит там, а не прочесывает Лондон в поисках своей племянницы.

      И он действительно сидел в кабинете, обхватив голову руками и запустив пальцы в черные густые волосы, словно пытаясь вырвать их с корнем. Перед ним стоял графин с бренди и стакан.

      Увидев