Невидимка, или Жизнь и удивительные приключения одного художника. Сергей Медведев

и даже видел, как другие ели. Неловко было сказать, что я не ел тирамису. Мужчина за сорок и не ел тирамису. Это какой-то моральный урод или нищий. Так же как в пятнадцать: ты спал с девушками? Конечно, я спал с девушками. Как может быть иначе? А я не спал с девушками в пятнадцать лет и даже в двадцать. Более того, однажды в бане общего пользования ко мне абсолютно голому приставал какой-то небритый мужик. Так вот и это тирамису.

      – Ролл Филадельфия? Вам известно такое блюдо? – спросила она следующим номером своей программы.

      – Известно.

      – Панна-котта?

      – Конечно.

      – Бламанже?

      – Его подают с шампанским…

      – Меренга?

      – Да.

      – Брауни, фандана?

      – Конечно.

      – Вас не легко удивить. Папайя?

      – Что это? – решил я прервать глупый разговор, о папайе я слышал, но не ел.

      – Вот угощайтесь. Это папайя.

      Она достала из холодильника что-то зелено-оранжевое с черными маленькими косточками, напоминающими черную икру.

      – Если у вас это действительно первый раз, можете загадать желание. Загадали? Это моя плата за вашу работу.

      Спорить с ней было бесполезно. Все знают, что она как-то связана с мафией, муж ее был связан и его даже за это убили, и, получается, это еще хорошо, что я вырвался из ее трехэтажного замка живым. Но как жить дальше, я не знал. Я был в отчаянии. Хорошо, что у меня больше нет жены Татьяны, а детей никогда и не было.

      7

      В минуты отчаяния мне часто хочется выпить. Тогда я иду к другу. Тогда у меня был друг. С друга я, кстати, рисовал хозяина «Мерседеса», который меняет колесо. Понравилась ли ему моя работа, я не спрашивал, а сам он ничего не сказал. Наверное, не понравилась.

      О! Что это был за друг! Большую часть жизни он проводил в гараже. Гараж достался ему от отца, который всю жизнь мечтал купить автомобиль, но не успел. Жизнь так быстротечна, а автомобили в те времена стоили так дорого, отец друга не встретил свой автомобиль. Не догнал.

      Гараж – бетонная конструкция площадью 23 квадратных метра, есть смотровая яма. В яме – банки с солеными огурцами. Они стояли там уже лет десять. Сергей говорил, что у него есть планы на эти огурцы. Какие именно, он не говорил, но понятно, что они как-то связаны с самогоном. Потому что самогон в его жизни был смысловой доминантой.

      В гараже всегда пахло этим напитком – потому, что вдоль стены стояли восемь сообщающихся между собой 10-литровых стеклянных баллонов.

      Моего лучшего друга звали Сергеем. Бывший химик. Последние пять лет своей жизни он посвятил самогону.

      Сергей любил придумывать своим напиткам романтические названия. «Три шестерки», «Гидрогенид прошлого», «Окись веры», «Запах мандрагоры».

      Он полагал, что по этим названиям можно оценить его чувство юмора.

      Обычно он говорил:

      – Вот, Мишка, попробуй, это «Графиновка Лучистая». Восьмикратная перегонка, все вредные фракции – легкие и тяжелые – вывел, вместо одной из банок – графин из горного хрусталя, плюс один секретный ингредиент.

      – Но она же светится.

      – Да.