Капитан Сорви-голова. Луи Буссенар

скинули маузеры, которые стесняли бы их движения во время разведки, оставив при себе только револьверы.

      И вот они поползли, сдерживая дыхание, с чисто кошачьей ловкостью обходя малейшие препятствия.

      Они продвинулись таким образом на триста-четыреста метров, когда Сорви-голова, находившийся впереди, различил шагах в двадцати от себя какую-то темную массу. Вглядевшись, Жан убедился, что ему навстречу, распластавшись на животе, ползет человек. Легкий, еле слышный шелест выдавал каждое его движение.

      Благоразумие требовало от Жана Грандье сомкнуть линию разведки и поднять тревогу. Разведчик должен по возможности избегать боя.

      Но попробуйте говорить о благоразумии с парнем, который на каждом шагу так и ищет случая оправдать свое энергичное и славное прозвище!

      «Английский разведчик! – мелькнуло в голове Жана. – Я в два счета подцеплю его и возьму в плен».

      Сорви-голова поднялся, в несколько гигантских прыжков очутился возле английского разведчика, бросился на него и что есть силы сдавил в своих объятиях. Но что за чудо! Его пальцы ощутили лишь пустоту, вернее – рыхлую грубошерстную ткань, по всей вероятности одеяло. Однако вместе с тем он почувствовал и сопротивление.

      Чьи-то невидимые руки тянули к себе одеяло, очевидно, за привязанные к нему бечевки.

      – Меня провели! – прошептал Сорви-голова, постигший наконец легкомысленность своего поведения.

      Увы, провели не его одного! Его товарищи точно так же, как и он, полонили вместо вражеских разведчиков тряпье.

      Но к чему эта уловка?

      Только для того, чтобы заманить их, взять в плен и напасть затем на бурских часовых, мирно дремавших с трубкой во рту.

      Все произошло в несколько секунд.

      Два взвода англичан – о, эти не скрывались! – окружили капитана Молокососов и его товарищей, схватили и повалили их прежде, чем они успели крикнуть.

      Насмешливый голос сказал по-английски:

      – Эти юные болваны попались на удочку.

      Полузадушенный Сорви-голова зарычал от бешенства.

      – Молчание или смерть! – приказал тот же голос. – Вперед, и без шума!

      Сорви-голова понял грозившую бурам опасность. Во что бы то ни стало надо предупредить их, поднять тревогу, хотя бы ценою собственной жизни.

      Подобно рыцарю Д’Ассасу[44], он ни минуты не колебался.

      Отчаянным усилием он вырвался из рук солдата, сжимавшего его горло, и пронзительно закричал:

      – Тревога!.. Тревога!.. Англичане!..

      Солдат занес саблю над его головой и непременно рассек бы ее, если бы Сорви-голова не уклонился. В то же мгновение он выхватил свой револьвер и, выстрелив в упор, убил солдата. Потом, чувствуя, что все равно пропал, Жан крикнул насмешливо:

      – Не вышло! Испорчен сюрприз, господа англичане!.. Навсегда запомните эту последнюю шутку, которую сыграл с вами Сорви-голова!

      Он сделал было попытку выпустить во врагов еще несколько оставшихся в револьвере пуль,

44

Рыцарь Д’Ассас – офицер Овернского полка, прославился своим подвигом (некоторые источники приписывают этот подвиг простому сержанту Дюбуа). Это случилось в 1760 году, в ночь перед сражением при Клостеркампе. Д’Ассас пошел в разведку в соседний лесок, где был схвачен вражескими солдатами, которые, приставив к его груди штыки, угрожали ему смертью, если он поднимет тревогу. Повинуясь долгу солдата, Д'Ассас крикнул во всю силу своих легких: «Ко мне, овернцы, тут враги!» Д’Ассас (или сержант Дюбуа) был немедленно заколот штыком. Но французская армия была предупреждена, избежала внезапного нападения и в разыгравшемся поутру сражении одержала победу над ганноверцами.