Гламурный кот. Иронические стишки. Олег Астафуров

p>

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      ЗА ПРАВДУ

      Что ты, друг Серега, третий день бухаешь,

      Растрепались нервы, рухнули мечты,

      И отборным матом власти покрываешь?

      А других не будет. Выборы прошли.

      Знаю, ты по жизни, мужичок особый,

      перепрыгнешь волком алый ряд флажков,

      и в стакан граненный наливаешь водку,

      чтобы жить в России и без дураков.

      Мы давно, Серега, в сказках отдыхаем,

      на земле же бренной муторно кругом.

      Мы какой десяток лет уже мотаем,

      как пеньки гнилые обрастаем мхом.

      По большому счету, много ли нам надо:

      год, другой, и третий, и уже старик,

      в перспективе холмик, да и крест в награду.

      Пролетят картинки жизни в один миг.

      Но мы не ленимся начинать сначала

      все, что не успели, и не довелось.

      То, хотим путану, то, нам денег мало,

      а то, к звездам рвемся,

      надрывая плоть.

      Вечные подпевки из страны прелюдий:

      начинаем, бросим, и опять начнем.

      – Клоуны по жизни! – веселятся люди.

      Ну, а мы тараном во все двери прем.

      А, там, за дверями больно бьют по роже,

      а обидней, в душу нежную плюют.

      В этом мы, Серега, на бомжей похожи:

      тех никто не любит, и нигде не ждут.

      Я не осуждаю. Ты три дня в запое.

      Ну, а я, как знаешь, с этим, завязал.

      И молчит Серега, и со мной не спорит,

      только не понятно, за что в ухо дал.

      НОВЫЕ ТЕЛА

      Пора искать нам новые тела,

      а то мы старые изрядно истаскали:

      гуляли, пили, всякие дела,

      мы, в общем, жизнь свою беспутно прожигали.

      И вот, теперь, то там, то тут болит,

      сердечко ноет, грыжа вырастает,

      желудок портит прежний аппетит

      и качеству житейскому мешает.

      А вспомнить, рысаками хоть куда,

      – приснится молодость:

      не хочется проснуться.

      Твердят врачи:

      – Года, года, года

      с болезнями и скукой остаются.

      Но тут мой друг религию нашел,

      не нужно прошлым жизни упиваться:

      взял, умер и предельно хорошо

      ты в новом теле сможешь возрождаться.

      Но, только, вот, мясного не моги,

      о колбасе забудь и о свининке.

      И остается нам, – молиться в две руки,

      траву щипать, и кушать как скотинке.

      ПРОДАЖНАЯ ЛЮБОВЬ

      Ты сидишь в пол оборота,

      грациозно выгнув спину.

      Для тебя любовь – работа,

      и на все плевать, как видно.

      От любви такой,

      я знаю,

      в жизни будет мало прока,

      но под «лорда» проканаю

      я в своем прикиде строгом.

      Я как ты,

      такой же видно,

      в одиночестве бунтарском:

      и любил,

      и был любимым,

      и всем верил без опаски.

      А сейчас, в душе пустыня,

      где как одинокий странник,

      я босой иду в холстине

      изгнанный и окаянный.

      Все иллюзии по ветру

      разметала жизнь повесы,

      понял я:

      все бабы стервы,

      ****и лучшие невесты.

      Нерастраченная где то,

      есть любовь в фальшивой страсти.

      Если, даже, и работа,

      то украсть кусочек счастья.

      ПАРАНОЯ

      Я ребенком верил в сказки

      про счастливых дураков.

      Заиграют в мире краски

      переливом в семь цветов…

      Глупо ждать от жизни чуда.

      Параноя, господа,

      к нам приходит ниоткуда

      и уходит в никуда.

      Если ты дурак по жизни,

      то царем не станешь вдруг.

      У кормушки будешь лишним,

      дурни взяток не берут.

      Если милая разлюбит

      и оставит без гроша,

      зубы стиснув, плачет дурень,

      – безответная душа.

      Кисть возьмет, да нарисует

      все