Подземелье призраков Аккермана. Ирина Лобусова

нежностью, что Таня в буквальном смысле слова была на седьмом небе от счастья! Он приносил ей кофе в постель. Он покупал только ту еду, которую любила она. Он ни разу не позволял ей заняться уборкой или стиркой, наняв для этого женщину, жившую по соседству. Он целовал руки Тани, каждый порез или шрам, не позволяя ей взять что-либо тяжелее, чем букет цветов.

      В осажденном, жившем почти на военном положении, обескровленном городе он умудрялся доставать для Тани настоящие гиацинты, зная, что она без ума от этих цветов. Он целовал ее морщинки под глазами, возникшие от больших разочарований и горьких слез, и говорил, что для него не существует на свете дороже того момента, когда карие глаза Тани, похожие, по его словам, на две черные жемчужины, начинают светиться от счастья.

      По вечерам, когда Володя садился за стол, уютно освещенный настольной лампой с матерчатым абажуром, чтобы писать свой новый роман или газетные статьи, Таня тихонько устраивалась на диване в той же комнате, рядом. Володя укутывал ее ноги пледом, чтобы, не дай бог, она не замерзла, и так, глядя на мерцание горящих в камине дров, Таня могла читать или мечтать, сама не веря тому, что на ее душу снизошел покой.

      В первое время она не могла поверить в свое счастье и все ждала того малейшего, но жестокого толчка, когда вдруг рухнет этот хрустальный домик, созданный в ее воображении, и ее больно ранит дождь из заостренных осколков. Но дни шли за днями, а толчков не было. И то, что внушало ей тревогу, вдруг, наоборот, стало успокаивать.

      Как-то удивительным весенним днем Тане, которая работала по-прежнему на Привозе в лавке вместе с Цилей, захотелось впервые в жизни пораньше уйти домой. Войдя в комнату, она не поверила своим глазам! Вся комната была заставлена розами! Белые, красные, розовые, алые, коралловые, бордовые, даже голубоватые – они стояли на диване, на подоконниках, на столе, на полу, заполняя помещение неповторимым ароматом. Розы были везде. Таня просто ахнула.

      Остановившись в растерянности, она замерла посреди этого цветочного моря, не понимая, чтó это – сон, ставший явью, или признаки близкого безумия, которое подкрадывается именно так. Она даже не услышала скрипа двери и очнулась только в тот момент, когда почувствовала руки Володи на своих плечах.

      – Что это? Цветы? – Таня говорила почти шепотом, почти полностью потеряв дар речи.

      – Это для тебя, – Володя выглядел серьезным, как никогда, лицо его было строгим, даже суровым, и при виде каменной складки возле его губ у Тани вдруг мучительно заныло сердце.

      – Для меня? – Она нахмурилась, старые сердечные раны давали о себе знать. – Ты хочешь так попрощаться со мной?

      – Хочу, – Володя кивнул, – я хочу попрощаться с тобой – Королевой Молдаванки. Я хочу попрощаться с тобой – Королевой Привоза. Я хочу попрощаться с Таней Алмазной и сделать так, чтобы на свет появилась новая ты.

      – Что это значит? – смертельно побледнела Таня, чувствуя, что вся кровь отхлынула от ее сердца и от лица.

      – Я