Т-34. Выход с боем. Александр Лысёв

им капитан, все так же мерно двигавшийся в своем ряду. – Теперь уже ничего не поделаешь…

      – Эх, Ветлуга! – бессильно сжал худые кулаки солдат.

      – Сам знаю! – зло огрызнулся сержант.

      Они так и держались втроем еще с самого февраля 1944-го. Солдатик в шинели был из той самой партии военнопленных, которую немцы выводили из котла. Точнее, держались вместе Терцев с Ветлугиным, а солдатик везде к ним испуганно жался. Поначалу они не обращали на него особенного внимания.

      – Тебя как зовут? – через некоторое время наконец все-таки спросил его Ветлугин.

      – Цапа, – шмыгнув носом, проговорил солдатик.

      – Как-как?

      – Ну, Цаплин Васька, – пояснил боец. – Цапа…

      На коротком привале, улучив момент, Ветлугин подошел к Цаплину и сгреб его в кулак за шинель на груди. Проговорил тихонько на ухо:

      – Вякнешь где про побег – придушу.

      – Да я не в жизнь!.. – испуганно заморгал глазами Васька.

      – Ну смотри…

      Цаплин тогда бежать в лес от разбитого «Опеля» попросту испугался. Как оказалось, это спасло ему жизнь. Присел за бортом грузовика, да так и сидел, пока его за шиворот не вытащили проходившие мимо другие немцы и не притащили к бронетранспортеру. Туда же пригнали и взятых на поле Терцева, Ветлугина и раненого майора-артиллериста. Остальные пленные, по-видимому, погибли в том лесу, который казался спасительным…

      На вид Цаплин был совсем мальчишка. Так и оказалось впоследствии – Цапе едва исполнилось восемнадцать. Мобилизовали его с недавно освобожденной территории. Определили в минометную часть. Не провоевав и недели, Васька угодил в плен.

      – Плиту от миномета на себе таскал, – рассказывал им потом Цапа. – Ох, тяжеленная! На марше нас и застукали. Как начали долбить из орудий – я в канаву. Плитой накрылся. Она меня от осколков спасла – остальных насмерть посекло.

      Терцев с Ветлугиным слушали, поглядывая на тщедушную фигурку рассказчика.

      – Как стихло, из-под плиты нос высунул, а на дороге немцы стоят. Ходи сюда! Вот и вся моя война!

      Цапа договорил и, шмыгнув носом, утерся рукавом шинели. Ветлугин украдкой протянул ему кусочек хлеба.

      – Спасибо! – тут же запихнув его целиком в рот, поблагодарил солдат.

      Удивительно, что Цапа оказался в числе тех, кто выжил в пересыльном лагере. А потом еще и справлялся с нормами на лесозаготовках.

      – Жилистый ты, – оглядывая его худенькую фигурку, замечал Терцев, стараясь приободрить. Все они были истощены, но Васька даже на их фоне выглядел скелетом. Казалось загадкой, в чем у него душа держится.

      – Ага, жилистый, – шмыгая носом, соглашался Цаплин. И поворачивался к сержанту: – Ветлуга, есть чего пожрать?

      Сейчас они оба досадовали за промашку с хлебом. Проносить в лагерь еду было запрещено – могли обыскать. Если найдут продукты – расстрел на месте. Рискуя, они делали все-таки некоторые «сбережения», как выражался Ветлугин. Но каждый день