Рикошет (сборник). Леонид Шувалов

Люська.

      После горячего звучит блюз.

      Танцую с Василием и рассматриваю рисунок его галстука.

      – Что новенького в преступном мире? – хмыкает он.

      Чтобы видеть лицо партнера, запрокидываю голову:

      – Старушек убивают.

      – Да ты что?! Где это?

      Называю адрес, где проживала покойная. Василий удивленно тянет:

      – Да это ж Аркашкин ЖЭУ!.. Соседа нашего по даче. Да и Люська в этом ЖЭУ раньше работала.

      Как тесен мир! Пользуясь случаем почерпнуть информацию, равнодушным голосом произношу:

      – И как вы с ним уживаетесь?

      – А че? Нормальный мужик…

      Я уже не слышу ни музыки, ни голоса Василия. Мысли сосредотачиваются на наборе фактов: ключ от квартиры убитой был у Аркадия Федоровича, указание произвести опись имущества дал он же, дача у него рядом с Нефедьевыми, то есть на остановочной площадке «Юбилейная». Все та же третья зона!

      – Жену на участке не увидишь, она с детьми возится, – доносится бас Василия. – У них трое пацанов. Вот Аркашка упирается. Короче, мужик что надо.

      После танца подсаживаюсь к Люське. Она подозрительно смотрит:

      – Чего это тебя мой бывший начальник заинтересовал?

      Укоризненно поджимаю губы. Люська немного обиженно отвечает:

      – Вечно у тебя секреты… Занудный он. Скряга. Когда я в ЖЭУ работала, почти год всем коллективом из него деньги на новую мебель выжимали. Страдал, будто свои выкладывал. И дома такой же. Дачу бы его видела – халупа! Жена мне его рассказывала: привезла из командировки кофемолку, так он ее чуть из дома не выгнал, заставил продать, дескать, зачем мне эта хреновина, чаю зеленого попьешь.

      Закидываю удочку:

      – Наверное, и с жильцами такой?

      – Не говори! Месяцами за какой-нибудь ерундой ходят. Правда, если старик или старуха, сразу весь дефицит выкладывает. Дескать, старость уважать надо, откуда у пенсионеров деньги, чтобы сантехнику в магазине приобретать, – Люська возмущенно фыркает. – Нет у них денег! Одной старухе чуть не каждый месяц что-нибудь меняли, все за бесплатно. А у нее, говорят, перстень чуть не за сто тысяч!

      Над столами появляются струйки дыма, но официанты делают вид, что не замечают курящих. Марков тоже осторожно курит. В блюдечке, приспособленном им под пепельницу, уже лежит докуренная только до половины сигарета. Разглядывая ее, убеждаюсь, что это «Опал».

      Вижу, что Толик совсем приуныл, и приглашаю его на вальс. Он вздыхает, послушно выбирается на открытое пространство.

      После вальса – кофе.

      Гурьбой покидаем ресторан. На улице Люська тоненько выкрикивает:

      – Хорошо-то как! Теперь только в безалкогольные и будем ходить! Спокойно: ни хулиганов тебе, ни пьяни всякой. Поели, повеселились – и домой!

      Василий искоса смотрит, но ничего не говорит. Марков поддакивает Люське: