Счастья тебе, дорогуша!. Татьяна Веденская

рукой нащупала в сумке ключи и отперла эту дверь. Темнота рассеялась не сразу, и хотя так было всегда, я вдруг испугалась, сама не знаю чего. Я подумала, что теперь мне всегда вот так придется входить в свой дом, точно зная, что меня там никто не ждет. И не то чтобы я была так уж рада, когда Кешка оказывался дома и сидел, пялился там в свой ящик. И все же сейчас мне почему-то стало страшно оттого, что этого теперь не случится больше НИКОГДА. Я бросила сумку в прихожей и сразу, не снимая туфель, протопала в кухню и набрала мобильный номер Милы Градовой, Кешкиной помощницы и заместительницы по разного рода вопросам. У меня к ней как раз есть вопросы.

      – Мила, это правда? – с места в карьер начала я.

      – Что правда? – ледяным голосом переспросила она. Мила никогда не любила меня, считала зазнайкой, высокомерной стервой. Отчасти она была права. Нет, она была полностью права. И плевать на нее, я тоже никогда ее не любила. Кстати, очень может быть, что она даже немного влюблена в Кешку, так она ему предана. Как бы там ни было, мы часто виделись на всяких там вечеринках, она любила делать вид, что дружна со мной. Это лишний раз подчеркивало ее якобы близость, почти родственность к нашей прекрасной семье. Мы даже курили вместе на лестнице, сплетничали. Теперь она не отвертится, все мне выложит.

      – Что у Кешки роман с кем-то?

      – Если у Иннокентия Александровича с кем-то роман, как ты выражаешься, я этого в любом случае не буду обсуждать, – патетично ответила она. Но я отметила, что голос у нее дрожит. И что ей есть что мне сказать. И сказать это ей очень хочется. Люди всегда любят поговорить именно о том, о чем говорить нельзя.

      – А что, может быть, у него роман с тобой? – предположила я, а про себя язвительно подумала: «Нет, это вряд ли. Ты не в его вкусе». Он всегда проходил мимо коротеньких женственных особ с тяжелыми бедрами. Ему подавай что-то такое спортивное, порывистое, с длинными ногами, чуть мальчишеское, задорное. Иными словами, ему всегда хотелось только меня. Это была еще одна причина, почему я была почти уверена, что его новое увлечение – блажь и безумие. И что у него это обязательно пройдет.

      – Как ты могла такое подумать! – возмутилась она, но от самого предположения о том, что это возможно (Кешкина страсть к ней, Милой Миле), воспарила и расцвела. Голос потеплел. – Да я, если хочешь знать, никогда в мыслях. Слушай, ты что, плачешь? Тебе плохо? Может, ты выпила?

      – В общем-то, еще нет, но собираюсь. Скажи мне, с кем он, – настойчиво повторила я. – Ты ее знаешь?

      – Я не понимаю, почему ты звонишь мне? – тихо прошипела в трубку она. – Если у тебя какие-то проблемы с мужем, ему и звони. Но если ты хочешь знать мое мнение, то это было неизбежно. Нельзя так обращаться с таким мужчиной!

      – Много ты понимаешь, как надо обращаться с мужчинами. Много ты знаешь о Кешке! И мне плевать на твое мнение! – хотелось сказать мне, но я удержалась и заставила себя сказать:

      – Просто так вышло. Я не думала, что все так получится. Я тоже переживаю, ведь я все-таки его жена и его люблю (вранье, вранье!).

      – Он