Могильщик. Гилберт Честертон

тельствующая о большой простоте и большом духовном здоровье. То, о чем я скажу, понимал Платон; понимает и каждый ребенок. Для Платона и для ребенка самое главное в корабле – что это корабль. Так вот, картинки эти изображают всякую вещь в ее неповторимой сущности. Если старинный художник рисовал корабль, он всячески старался выразить, что это именно корабль, а не что иное. Если он рисовал царя, тот поистине царствовал: если рисовал розу, она цвела. Рука их могла ошибаться, неправильно изображая предметы, но разум не ошибался, он схватывал самую суть.

      Картинки эти – детские в самом глубоком и лестном смысле слова. Они детские, потому что их понял бы Платон. Когда мы молоды, сильны и просты, мы верим в предметы; когда мы постарели и выдохлись, мы верим в их свойства. Тот, кто так видит, – ущербен, покалечен. Цельный и здоровый человек воспринимает корабль со всех сторон, всеми своими чувствами. Одно чувство говорит ему, что корабль большой или белый, другое – что он движется или стоит на месте, третье – что он борется с бурными волнами, четвертое – что он окутан запахом моря. Глухой узнает, что корабль движется, потому что движется берег. Слепой – по звуку разрезаемой волны. Глухой слепец – по приступу морской болезни. Это уже импрессионизм, типично современное явление.

      Примечания

      1

      В сборник вошли эссе, впервые напечатанные в «Дейли ньюс» в 1901–1911 гг.