С той стороны дерева. Олег Николаевич Ермаков

в прибойную волну… В это время на берегу появился новый персонаж, какой-то мужик круглолицый, раскосый, рыжеватый, плечистый, с брюшком, кривоногий. Улыбнулся мне.

      – Здорова!

      – Здравствуйте, – ответил я.

      За ним шел и Герман. Увидел меня с намыленными щеками, кивнул, посмеиваясь.

      – Чё-о, а? Уже раздумали?

      Я не ответил. А раскосый у него спросил, чё, мол, ага?

      – Полярники, – ответил Герман, и тот рассмеялся, хотя явно ничего не понял.

      А может, знал про нас? Но Герман?.. Значит, он шутил, соглашаясь переправить нас на тот берег? Или как?..

      Герман помог стащить моторку в воду, развернуть ее носом навстречу волнам; раскосый сел, Герман с силой толкнул, и лодка, плюхая носом, закачалась, поплыла; раскосый опустил хвост мотора, дернул за шнур, и тот заревел. Герман поднял обе руки в прощальном благодарственном жесте. Раскосый что-то крикнул в ответ, и лодка пошла рассекать волны. Я побыстрее добрился, ополоснул лицо и пошел в мастерскую, испытывая злость и… радость; да, затаенную радость. Ну, понятно отчего. Раз этот рыжеватый мужик, явно наполовину эвенк, уплыл, значит… значит, та, которую он привез, осталась. Но, войдя в кельню, я постарался выглядеть только раздосадованным.

      – Валер! По-моему, над нами издеваются!..

      Он взглянул на меня. Его лицо было непривычно светлым. Значит, и мое, подумал я.

      – Кто?

      Я подумал и ответил:

      – Все.

      Валерка сказал, что смеется тот, кто смеется последним, еще посмотрим, еще они будут удивляться и завидовать, когда по льду мы приедем сюда на санях в унтах и дохах. Я попросил уточнить, кем будут запряжены сани (неужели и на том берегу придется упражняться с литовкой, а не винтовкой?). Оленями, успокоил меня Валерка. А, ну это другое дело, подумал я. Но поделился опасениями насчет Германа. Вдруг он нас предаст, как предали пираты Спартака? Валерка задумался. Ну, найдем еще кого-нибудь, вот хотя бы этого полуэвенка зафрахтуем.

      Мы разговаривали, курили, готовили ужин, все вроде было как прежде… Но что-то такое изменилось в Валерке. Он говорил напряженно. И слушал меня вполуха. Да, все его внимание было направлено на что-то другое. Я это сразу уловил. Вот так-то. Стоило появиться здесь какой-то незнакомке, как… что? Ну, в общем, еще ничего такого. Но первые признаки дезертирства налицо. На лице.

      Да и на моем.

      – О, хлопцы никак на танцы собрались?! – воскликнул Толик Д., увидев нас.

      – Да-а… надоело, чешется, – небрежно ответил Валерка.

      – М-м. – Толик понимающе кивал.

      Мы сразу обратили внимание, что и он принарядился, надел чистую новую тельняшку взамен драной и такой грязной, что все полосы на ней сгладились.

      – У тебя, оказывается, две тельняшки? – спросил Валерка. Он мечтал о такой же. И я бы не отказался.

      – Да, а чё?

      – Буржуин.

      – Не задарю, не просите, – отрезал Толик.

      Вскоре показался и второй Толик с тщательно расчесанными белокурыми волосами, в лесниковском