Шоу в жанре триллера. Антон Леонтьев

председателя Дворянского собрания, президент Гильдии кинематографистов Герцословакии, в бытность свою депутат Госдумы, первый замминистра культуры, лауреат, кавалер и прочая, прочая, прочая, бьет ногой, облаченной в лакированный ботинок за две тыщи долларов, под дых этих самых молодчиков, которых удерживали его шкафообразные телохранители. Нехорошо вышло, ведь Марк всегда проповедовал джентльменское разрешение споров и воспевал юнкерские традиции дореволюционной Герцословакии. Мне стало не по себе: не советую я кому бы то ни было становиться на пути моего бывшего первого супруга – сомнет, как бульдозер.

      – Не спеши с выводами, Марк Казимирович, – произнесла я в задумчивости. – Некоторые анонимщики терроризируют свои жертвы годами, а то и десятилетиями, те меняют адреса, переезжают в другой город, но все без толку. Они, как тень, следуют за ними.

      – Тень, их мать! – выругался Михасевич, потирая побагровевшую шею. – Я эти тени закопаю, если достану их, но сначала они у меня в собственной крови на коленях будут у Юлианы вымаливать прощение!

      – К написанию анонимок склонны женщины, – нравоучительно добавила я. Так, во всяком случае, утверждают авторы детективов, которые я читаю. – И тот факт, что анонимщик употребляет форму, указывающую на его мужской якобы пол, может быть не более чем обходным маневром. Таким людям верить нельзя.

      – Да никому верить нельзя, – произнес Михасевич, оказавшись снова около звонящего телефона. Он снял трубку и снова повесил ее, так и не узнав, кто же его беспокоит.

      Потом нажал кнопку селекторной связи и произнес:

      – Римма, меня нет ни для кого. Пусть хоть звонит президент Бунич – я умер до тех пор, пока у меня Серафима Ильинична. Соединять только с Юлианой Генриховной.

      Тем временем я ознакомилась с третьим посланием. Все те же мысли, облеченные, однако, в гораздо более серьезные слова.

      «Милашка Юлиана! Ты сдохнешь скоро, и это сделаю я сам. Я убью тебя, разрежу на куски и съем».

      – После этого письма я и решил действовать, – заметил Марк Михасевич. – До этого были просто послания шизофреника, теперь это стали послания опасного шизофреника.

      – Но, Марк, – заявила я, – ценю твою веру в мои способности, однако тебе необходимо подключить к этому делу полицию или даже КГБ! Только не говори, что у тебя нет друзей в этих структурах!

      – Друзей в МВД и КГБ у меня пруд пруди, – подтвердил Михасевич. – С нынешним министром я на «ты», он мне как-то даже именной пистолет подарил с дарственной гравировкой. И к спецслужбистам у меня имеется подход. Но, Фима… Возможно, этот ублюдок того и добивается, чтобы я всполошился. Не стрелять же из пушек по воробьям!

      – Тогда найми частного детектива, – посоветовала я.

      Красноречивый взгляд режиссера подтвердил мои опасения – в жертвы намечалась я.

      – Фимочка… – Марк понизил голос до интимного шепота. Когда-то у меня дрожь по всему телу проходила от такого тона, а глаза застилала поволока. – Помоги мне, прошу! Я боюсь,