Смертные машины. Филип Рив

и на него накатило ощущение одиночества. Раньше ему не особо нравилась жизнь ученика-историка (третьего ранга), но сейчас годы, проведенные в Музее, казались прекрасным сном. Он уже соскучился по хлопотливому доктору Аркенгарту и напыщенному Чадли Помрою, по своей койке в продуваемой сквозняками общей спальне и по долгим часам работы, а еще он тосковал по Кэтрин Валентайн, хоть они и были знакомы всего несколько минут. Закрывая глаза, он ясно видел ее лицо, добрые серые глаза и чудесную улыбку. Наверняка она не знает, что за человек ее отец…

      – Смотри, куда идешь! – сердито крикнула Эстер Шоу.

      Том открыл глаза и понял, что чуть не утянул ее за край глубокой траншеи, оставленной гусеницами города.

      Они все шли и шли, и Том начал склоняться к мысли, что больше всего скучает по еде. В гильдейской столовой кормили не слишком хорошо, но все-таки это лучше, чем ничего, а сейчас у него как раз ничего съедобного не было. Когда он спросил Эстер Шоу, чем они будут питаться, она ответила только:

      – Жалеешь теперь небось, что потерял мой рюкзак, лондонский мальчик! У меня там была отличная вяленая собачатина.

      Вскоре после того, как перевалило за полдень, они наткнулись на заросли полузасыпанных землей чахлых сероватых кустов. Эстер нарвала листьев и растерла их в кашицу между двумя камнями.

      – Если их сварить, было бы вкуснее, – заметила она, когда они ели кошмарную слякотную массу. – В рюкзаке была растопка для костра.

      Позже Эстер поймала лягушку в глубокой луже, скопившейся на дне колеи. С Томом она не поделилась, а он старался не смотреть, как она ест.

      Он не знал, что и думать о своей спутнице. Она все больше помалкивала, а когда он пытался завести разговор, так яростно сверкала единственным глазом, что он предпочел тоже идти молча. Но иногда она вдруг заговаривала сама. Например, говорила: «Местность повышается. Значит, Лондон притормозит. Ехать в гору на полной скорости – слишком много топлива уйдет». Потом через час-два: «Мама говорила, что движущиеся города – это глупость. Может, в них был смысл тысячу лет назад, когда постоянно случались землетрясения, извержения вулканов и ледники сползали к югу. А сейчас города просто катаются туда-сюда и жрут друг друга, а у людей ума не хватает остановиться».

      Тому нравилось, когда Эстер нарушала молчание, хотя ее мама производила впечатление опасной противницы Движения. Но когда Том пробовал поддержать разговор, Эстер снова уходила в себя, рукой прикрывая лицо. Как будто в одном худеньком теле жили две Эстер: одна – мрачная мстительница, которая только и думает о том, как убить Валентайна, а другая – умная, живая, обаятельная девушка, изредка выглядывающая из-за исполосованной шрамами маски. Может, она немного не в себе? Как не спятить, когда у тебя на глазах убивают твоих родителей.

      – Как это случилось? – тихо спросил он. – Я про твоих маму и папу. Ты уверена, что это Валентайн?..

      – Заткнись и шагай давай, – оборвала она.

      Но вечером, когда уже стемнело и они устроились в какой-то яме, спасаясь от холодного ночного