Проделки богини, или Невесту заказывали?. Франциска Вудворт

в комнате, как сурок.

      Ульрих выругался и отпустил людей. Все с облегчением разошлись, что и неудивительно – ночь выдалась нелегкая.

      – Завтра я лично выпорю слуг! Как они могли ее не заметить?! Думаешь, она все время там была?

      – Оставь. Сегодня и так все набегались. Подождем до утра, может, она расскажет, где ее носило.

      – Я пошлю к ней служанку, пусть останется в ее комнате, чтобы она опять не пропала.

      – Нет! – резко воскликнул Дориан, а потом постарался взять себя в руки. – Никого не надо. Я сам прослежу. Не забывай, что она моя… – и так и не закончил предложение, не зная, как ее назвать. Слово «моя» так и повисло в воздухе. – Давай отдыхать, до завтра! – продолжил он. – И… никаких служанок с утра, пока я первый с ней не поговорю!

      Дориан развернулся и пошел к себе, а Ульрих проводил его задумчивым взглядом.

      Это что за барабаны бьют? Убрать немедленно! Это же садизм – с утра такой шум устраивать. Почему же так плохо?! А это точно моя голова или ее пожевали, а потом мне вернули?

      Я с трудом разлепила глаза и тут же зажмурила – дневной свет резал их нещадно. А потом в мою туманную голову просочилась некоторая информация, и я тут же снова их распахнула. А-а-а! Где я?! Чье это?

      Я лежала на боку, положив голову на чью-то грудь. А грудь ничего так, красивая…

      Оторвав бренную голову от сего великолепия, я поняла, что никаких барабанов нет – это я слышала биение сердца. Ничего, это ненадолго, так как если на мне не обнаружится платья, то я лично его вырву и съем! А что? Мне сейчас так плохо, что проснулись кровожадные инстинкты. Оглядев себя, я все же обнаружила платье. Ладно – живи, а вот ногу, которую я на этого субъекта закинула, убрала.

      Я приподнялась и посмотрела выше груди. О нет! Риан?! Хотя кого я хотела там обнаружить? Черт, почему хотела? Никого не хотела… Мысли путались, а головная боль уж никак не способствовала мыслительному процессу.

      Надо же, глазки открыты, да и блестят так – просто загляденье. А чего такой недовольный?! Вид мой не нравится? Так не всем же с утра красавицами быть. И вот нефиг на меня так смотреть, а то сейчас как дыхну – Змей Горыныч отдыхает!

      На меня вдруг накатила волна головной боли и я со стоном вернулась в исходное положение – на грудь родимую. Хотя почему родимую-то? «На грудь красивую», – решила я. Такое определение внутренних протестов не вызывало.

      – Что ты здесь делаешь? – решила поинтересоваться я.

      – Я?!

      – Ну не я же? – удивилась я. Кто-то усиленно задышал. – Вот не надо так делать – укачивает, – со стоном сообщила я.

      Риан глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Ладно, это терпимо, и возмущаться не буду.

      – Риан, в качестве подушки ты неплох, но не помню, чтобы я на такой замене настаивала.

      «Ведь я бы помнила, если бы настаивала?» – задумалась я, а думать ох как не хотелось. Так бы и лежала в прострации.

      Кто-то опять попытался усиленно задышать, но я застонала, и это безобразие тут же прекратилось.

      – Ты где была? – ласково так спросил Риан.

      – Пила, –