Время перемен. Александр Мазин

полный рост.

      – Я,– говорит О'Тулл, цепляет к поясу карабин и переползает на стену.

      Артём ждет. Если напарник сорвется, он прыгнет с другой стороны трубы и самортизирует падение. Если труба не выдержит, тоже не страшно. Высота плевая, метра четыре.

      Прыгать не приходится. Напарник благополучно добирается до окна, цепляет трос, кивает Артёму.

      Через полминуты они стоят рядом на узком подоконнике и смотрят, как маленький взъерошенный человек, надсаживаясь, орет в микрофон, одновременно колотя всеми десятью пальцами по сенсорам клавиатуры…

      Юджин резко нажимает на стекло. Выпав из рамы, оно с нежным звоном ударяется об пол, но не разбивается, а только покрывается сеточкой трещин.

      Взъерошенный человек оборачивается на звук, выпучивает глаза и роняет на грудь покрытую черной щетиной челюсть…

      Алладиновские штурмовики в полной боевой экипировке – зрелище не для слабонервных.

      Грива и О'Тулл уже внутри.

      – Давай,– Юджин небрежным движением смахивает взъерошенного на пол. Артём садится на его место и лезет в компьютер. О'Тулл тем временем шурует в «портах», подключая дистанционку.

      Дальше всё раскручивается по стандартной схеме. Электронный мозг спутника, до этого момента действовавший полуавтономно, открывает главный канал связи с Головастым, главной компьютерной системой «Алладина», и совокупная мощь его информационно-управляющих массивов вливается в информационную систему базы, в доли секунды сметает все защитные барьеры, возведенные местными программерами, и начинается потрошение.

      Но момент истины еще не наступил.

      Свет в помещении слегка тускнеет, и тут же в центре комнаты возникает человек. Юджин стреляет на рефлексе, не глядя. Пуля, взвизгнув, разносит дверцу шкафа. Человек не настоящий. Голографический фантом. Вторая пуля, посланная О'Туллом уже более осмысленно, разбивает визор голографа.

      – Зря,– флегматично роняет Артём.

      – Эй, парень! – взвизгивает голограмма по-испански.– Я тебя не вижу!

      – Зачем стрелял? – ухмыляется Грива.– Человека расстроил.

      – Это не человек,– равнодушно роняет О'Тулл.– Это преступник.

      «Преступник», толстый субъект с бизоньим загривком и устрашающим плугом носа, нервно огладив плешь, вытягивает руку за пределы видеоконуса, что-то с остервенением дергает. При этом нижняя губа субъекта обиженно выпячивается.

      – Пако! – орет он.– Что ты там болтаешь? У нас пожар, Пако! Мудрила спятил и обесточил защиту!

      Визор голографа был разбит, но микрофон, вероятно, уцелел.

      Юджин громко высвистывает три такта из «Тореадора».

      Толстяк багровеет.

      – Если ты, педрила, мигом не подключишь автономку, нам хана!

      Юджин хохочет.

      – Интересно, у всех рыжих такое извращенное чувство юмора? – интересуется Артём.

      – Нет, только у ирландцев,– сообщает напарник.

      О'Тулл