Золотая клетка для светского льва. Юлия Климова

и чувствуй себя здесь будущей хозяйкой, поплелся прямо в ботинках по коридору, где и растворился в дверном проеме между двумя разлапистыми пальмами.

      – Хорош, нечего сказать, – усмехнулась Даша и отправилась на экскурсию по дому.

      Чисто, просторно, уютно, богато. Кто здесь еще живет, кроме Егора? Хотя какая разница, главное – сейчас в доме больше никого нет. Дашенька подошла к окну, посмотрела на темный дворик, утопающий в желтых от света фонаря снежинках, и достала из кармана мобильник.

      – Это я, – тихо сказала она, оглядываясь на дверь. – Что делать-то?

      – Ты можешь остаться и стать женой преуспевающего бизнесмена, – засмеялся Тихон, – или…

      – …или все, как всегда… – продолжила Дашенька.

      – Да.

      – Эх ты, – она покачала головой и улыбнулась.

      – Это в последний раз.

      Дашенька сунула телефон обратно в карман и, натягивая на ходу перчатки, зашагала к комнате Егора.

      Ах, этот вечный «последний раз»! Клятвенное обещание – и вновь темные истории, не говоря уже о большем…

      – Спит, – прошептала она, глядя на безмятежно похрапывающего «жениха». Подошла поближе, наклонилась и так же тихо добавила: – Не выйду я за тебя замуж, некогда мне.

      Развернулась и тенью скользнула в коридор. Нет, она больше не Дашенька… она – Дашута!

      Объемную сумку оказалось не так уж и сложно найти – глубокий шкаф в смежной с холлом кладовкой предлагал многочисленные варианты, начиная от кожаной борсетки и заканчивая чемоданом на колесиках с выдвижной ручкой.

      – Угу, – кивнула Дашута, дернув металлический замочек «молнии».

      Вжик! Ни в чем не отказывай себе, «невеста»…

      Тяжелый подсвечник, маленькая картина с подписью художника в углу, потрепанная книга с плетеной закладкой, серебряный кубок с изображением несущегося в степь табуна лошадей, медный чайник с изогнутым носиком и чеканкой на дне – «1810 год», перламутровое ожерелье – крупные жемчужины в два ряда, пепельница, позолоченная по краям… Древнее, новое, дорогое, блестящее, тусклое – все в сумку.

      Дашута вновь дернула замочек «молнии», огляделась и ровным шагом направилась к выходу. Сбежала по ступенькам, заглянула в зеркало, поправила шарф, подмигнула себе, передразнила Егора: «Может, ты несовершеннолетняя?», метнула взгляд на часы и устремилась к окну. Как тут у нас дела?

      А дела-то у нас плохи…

      К дому чинно, не торопясь, подъезжали две иномарки. Точно ленивые бегемоты, они двигались к невысокому забору, украшенному гирляндой разноцветных лампочек, они двигались к припорошенной снегом дорожке, ведущей к крыльцу, они двигались… к Дашуте.

      1991 г.

      Детство Дашеньки напоминало пеструю ленту, вроде бы и надо загрустить, а не получается – вот же разноцветные полосы: зеленая, голубая, розовая, фиолетовая, красная. А еще есть желтая полоса, ароматная, с хрустящей корочкой – это когда повариха тетя Паша протягивает еще теплую булочку и говорит: «Ешь, голубушка, ну до чего же ты тощая». Дашенька ела и не толстела, такой