Девушка, которой нет. Владислав Булахтин

вы заинтриговали меня. Но я должна подумать, – произнесла она заготовленную фразу.

      Викентий заерзал на стуле:

      – К сожалению, не могу дать вам времени… Вот деньги. – Он суетливо пошарил в недрах своего двухтумбового хозяйства, достал стопку купюр и положил на стол.

      Фея не шелохнулась.

      – А если эти люди не захотят меня слушать? Если я им про смерть, а они: «Не пошли бы вы, девушка, покурить бамбук?»… Тогда премия выплачивается?

      – Нет, – строго ответил Викентий. – Люди должны поверить вашим доказательствам их собственной смерти. Доказательства я вам предоставлю.

      – Но это же абсурд! – в отчаянии воскликнула Фея.

      – Не более, чем все это, – неопределенно выразился Викентий и сделал руками движение, будто ласково гладит огромный глобус. – Я готов поднять ваш оклад до семи тысяч в месяц.

      – Долларов? – Фея тупила, чтобы выкроить еще секундочку времени.

      – Долларов, – устало согласился Викентий.

      – Просто знакомлюсь, болтаю, а потом – бац! – «мой хороший, ты уже мертв»?

      – Совершенно верно.

      – А трудовой договор?

      – Зачем? Я вам и так верю.

      – Я не верю.

      – Восемь тысяч. И вы ничего не теряете. – Викентий пополнил стопку купюр.

      – Я могу не увольняться со старой работы?

      – Пожалуйста.

      Викентий закрыл глаза. Румянец на его щеках приобрел почти помидорный цвет.

      Воспользовавшись паузой, Фея протянула руку за одной из купюр. Она выглядела единственно настоящим объектом из всего, что окружало ее в этой комнате. Шкафы, «просто Викентий», хлам со всех сторон, стол, сама Фея – все показалось зыбким по сравнению с убедительностью ста баксов.

      – Я попробую… – неуверенно, словно сама себе прошептала она.

      Викентий услышал и приглашающе кивнул на купюры.

      Фея собрала деньги, настороженно зыркая в его сторону («Вдруг кинется, обнажит зубы, наотмашь меня кастетом в глаз…»), уселась на табурет.

      Викентий не смотрел в ее сторону. Он перелистывал свою тетрадь, позой выдавая ожидание ее ухода. Дрожащими руками Фея утрамбовывала купюры в худенький кошелек. Она ощущала, как комната стремительно тонет в пыльной духоте. Словно тонны барахла, расставленного по полкам, стали усердно источать накопленную годами старость.

      – Как мы будем связываться друг с другом?

      Этот вопрос вновь загнал Викентия в тупик. Он ответил не сразу, видимо, тысячу раз взвесив все варианты:

      – Давайте как в первый раз – письмом. Я буду оставлять координаты ваших будущих клиентов. Деньги можно также в почтовый ящик…

      – Нет. Я не поленюсь появляться здесь раз в месяц.

      – Как угодно. – Викентий пожал плечами. Во всей его фигуре, словах, интонациях ощущалось угасание интереса к беседе. – Вот информация о первом вашем… э-э-э… подопечном.

      – Извольте.

      В Фее напряглась какая-то струна. Она почувствовала, как накопившаяся за время разговора тревога вот-вот выльется в какой-нибудь