Футбол, деньги и те, кто рядом. Владимир Абрамов

всегда дистанцировался в своем бизнесе от людей случайных и, возможно, нечистоплотных на руку. Владимир был невозмутим, но ответил с некоторым налетом обиды: «Не верите? А я ведь не один год в агентском бизнесе. Хотите, наведите справки хотя бы в «Динамо». Олег Терёхин ведь мой клиент. И вообще, я со многими клубами работаю, с тольяттинской «Ладой» или с саратовским «Соколом», например». Кроме этого, в списке сайдалиновских клиентов фигурировали ещё несколько фамилий – громких сейчас, но малоизвестных тогда (Д. Вязьмикин, М. Шацких и т. д.). Из всех выделялся известностью лишь Алексей Бахарев.

      Не прошло и недели, как Сайдалинов позвонил вновь. К этому времени я уже навел справки насчет Микаеляна и его агента и даже достал видеокассету с матчем Армения-Германия, в котором, по мнению Сайдалинова, Кара отличился (правда, немцы к этому моменту уже сами забили четыре мяча и практически бросили играть). «Юконг» своим факсом тоже подтвердил заинтересованность в просмотре Микаеляна. Правда, до конца корейцы так и не могли понять – почему за футболиста с такой не слишком выдающейся биографией просят столько денег. «Ну что, – Владимир Николаевич», – спросил Сайдалинов, даже не поздоровавшись со мной. Уже потом я понял, что Володя очень редко говорил кому-либо «Здравствуйте», и не потому, что не хотел. Просто вот такой был человек! В коротком телефонном разговоре я подтвердил Сайдалинову, что В. К. Непомнящий заинтересовался Микаеляном и готов посмотреть футболиста у себя, а корейцы (после многочисленных согласований со спонсорами) заявили о своей способности заплатить за игрока 400 тысяч долларов. Оставалось лишь отправить футболиста на просмотр в Сеул.

      Сайдалинов всегда говорил со мной лаконично и не утруждал себя в разговоре следованию формальной логике. В его лексиконе превалировали два бранных слова – «тварь», что, как я понимал, означало «плохой человек» и «клоун», что означало «плохой футболист». Сайдалиновское немногословие определялось не чеховской требовательностью в достижении гармонии, а отсутствием самого элементарного образования – факт, который Володя никогда не скрывал. Вскоре от него самого я узнал, что всего в жизни он достиг самостоятельно, поскольку родился на Крайнем Севере и воспитывался в детдоме. Вплоть до того дня, когда корейцы окончательно не подтвердили готовность подписать контракт на Микаеляна, успешно прошедшего просмотр, мы в «Совинтерспорте» так ни разу и не видели самого Сайдалинова. Связь была односторонней – он сам звонил мне на работу или (что было чаще) домой. Насколько я понимал, у Володи не было постоянной квартиры в Москве, да она ему, казалось, и не особенно была нужна, поскольку он все время был в разъездах по самым различным российским (и не только) городам и весям. Казалось, что его приезды в Москву обуславливались только необходимостью оформления в РФС трансферных документов на своих подопечных. Но тогда весной он, наконец, приехал к нам в офис собственной персоной.

      Пришел он не один, а с двумя сопровождающими. Владимир Хаджибаевич резкой фразой попросил товарищей не мешать и удалиться в коридор. Я не смею судить