Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск им. М. Ю. Лермонтова. Выпуск 1. Альманах

фрагменты стеклянных и керамических сосудов, бусы. Все это сейчас можно увидеть на выставке «Прошлое Ялты», которая демонстрируется в здании городского музея (ул. Пушкинская, 5а).

      Сейчас в пещере едва сохранились остатки алтаря, почти разрушенного туристами. Неподалеку от большой пещеры находится маленькая хижина, в которой, как говорят, жил отшельник.

      Возвратившись от пещеры на прежнюю тропу, поднимаемся направо вверх на плато, на выдающуюся пологую площадку Теренчикур. Оттуда видна дорога на северную сторону Главной гряды. Нам открывается вид на море, на яйлу и на простор небес. Коралловый, кадмиевый, красный цвета древних преданий распластались вокруг, замерли в грозном хаосе давних дней, в седых скальных скелетах, в танцах магических теней, в черных глазницах карстовых полостей, в пригнувшихся от дикого ветра кронах, в подобранном кремневом отщепе-ноже из каменного века, в слезах дождей и мучений, в мозаиках-облаках и фресковых росписях горных лугов. Величие высокого и глубокого пространства переплелись с веками, от античных до современных, пахнущих дымом войн и зеленой влагой луговой травы. Здесь, на горной вершине, ветры истории тихо шумят, ласкают тебя легендами и неудержимо уносят в двадцать первый космический век.

      Розовая риза рассвета

      Добрался к кромке плато вечером и заночевал в пещере. Лег перед выходом прямо на скалу, укрывшись шерстяным пледом. Снаружи шел мелкий теплый дождь. И большой зал пещеры чуточку горел странным голубоватым светом. Может воздух был насыщен электрическими разрядами, а возможно какое-то святое таинство витало в пещерном храме. Но никакого страха я не испытывал. Напротив, приятная благодать обволакивала мое уставшее тело. Будто тихая Ночь в алмазных чертогах среди стройных сталагмитов и сталактитов нежно ласкала меня.

      Мое горящее существо стало легким и невесомым, как бархатная темнота. Оно медленно кружилось под ажурными сводами, роняя внезапно навернувшиеся слезы о погибшем товарище в той страшной лавине, которая смела нас на крутом склоне, возле пещеры.

      И вторила моим горючим слезам чудодейственная исцеляющая молитва, серебром звеневшая в падающих каплях воды на природный каменный алтарь-натек. Известняковая роскошь пещерной церкви, уводила в подземное пурпурное царство, где стынет причудливая тень в ослепительном огарке свечи, где безмолвствует человеческий разговор, но торжеством благоухает музыка немая, песней звучащая в живой воде.

      Блаженство пышного сказочного сна погрузило меня в тайны, стенанья, вздохи и бред пещеры, где я стыл, каменел и горел, где для меня расступались стены и своды. Под куполом зажигались хрустальные люстры, освещая желтые черепа, золотые маски, бриллиантовые венцы и дикие пляски козлоногого вертепа.

      Проснулся. О, Боже! Овальный вход в пещеру Иограф завесила тончайшая ткань розовой ризы рассвета. Она струилась и шелестела шелком прозрачного воздуха на прекрасной фигуре златостанной зари.